Право на тебя

– Нет, – шлепаю по плечам, – ничего не хочу слышать об этих грязных деньгах.

Морщусь, даже не хочу рассматривать этот вариант.

– Ты уверена? – спрашивает у меня уже серьезнее.

Я киваю, и он расслабляется, снова целует меня, продвигается все ниже и ниже.

– Хорошая кошечка, – шепчет мне уже в пупок, языком лаская чувствительную кожу.

Так мы остаемся в деревне на несколько дней. Отвлекаемся только на еду и помыться, полностью поглощенные обществом друг друга. Пока в один из дней возле ворот не останавливается джип. Саид хмурится, глядя в окно.

– Никуда не выходи, – приказывает, а сам выходит.

Я наблюдаю, как из автомобиля выскакивают внушительные мужчины, здороваются с Саидом, о чем-то переговариваются. А затем они уезжают. Выдыхаю с облегчением.

– Кто это был? – спрашиваю у вошедшего в дом любимого.

– Свои, – отвечает и целует меня в лоб, – нам пора в город.

– Да, еще и с завещанием нужно все решить, – печально вздыхаю, – отказ написать или что там делается.

– Хочешь им все оставить? – спрашивает меня еще раз.

А я не хочу, мне просто безразлично. Все их имущество никогда не было ни моим, ни отца, ни матери. Пусть сидят и чахнут над своим златом, никому оно добра не принесло.

– Да, – после недолгих раздумий отвечаю, чувствуя, как напряжение покидает тело Саида.

А после мы уезжаем обратно. Уже новыми, обновленными людьми. Больше нет «я», «он», есть только «мы».

Глава 21

– Старшему сыну Артёму завещаю предметы антиквариата, – поправляет очки пожилой мужчина, поверенный моего деда, – датированные…

– Ближе к делу, Денис, – недовольно подгоняет того бабка Антона, ёрзая нервно на стуле, – но знай, все уже по документам принадлежит мне, я это завещание оспаривать буду!

Тон не предвещает никому из присутствующих ничего хорошего, но я не боюсь. Саид держит меня за руку, придавая уверенности, закрывает от семейства Пархоменко своей могучей спиной.

– Завещание, по которому вы получили все имущество, признано недействительным, – роется в бумагах мужчина, затем достает и передает ей.

Она быстро читает документ, покрывается багровыми пятнами и вскакивает.

– Да я, да он! – потрясает листами, а затем, держась за сердце, оседает на стул.

– Мама! – подрывается мой бывший шеф, по совместительству ее младший сын.

Она вяло отмахивается от него, а затем выпрямляет спину, словно ей штык в позвоночник воткнули.

– Итак, продолжим, – снова зачитывает поверенный завещание, – все остальные активы за рубежом и в России завещаю своей внучке от сына Романа, Рите Измайловой.

– Что?! – вскакивает жена почившего деда, – ложь! Гнусная ложь!

Мужчина не обращает внимания на ее крики, переводит взгляд на меня. Я смотрю на Саида, затем передаю листок, который все это время держала в руках. Нотариус молча читает документ, затем долго глядит на меня, но я выдерживаю этот напор, не отступаю. Тверда в своем решении.

– Что ж, – вздыхает, перелистывает листы в папке, – главная наследница отказывается от наследства.

– Что? – вскрикивает бабка, неверяще глядя на меня.

Артём Юрьевич все это время молчит, только сверлит нас своими злыми глазами. Его сжатые кулаки могли бы раньше испугать меня, но сейчас даже не трогают, подмечаю это только, как факт.

– Тогда все остаётся мне? – мигом просекает Маргарита, что происходит, радостно поворачивается к мужчине.

– На этот случай предусмотрена вторая часть завещания, – поднимает лист, пробегается по нему глазами.

Все семейство Пархоменко сидит в радостном ожидании, даже напряжение в кабинете спадает на нет, они весело между собой начинают переговариваться.

– Если кратко, – видит, что никто не вслушивается особо, – все активы, которые мой клиент завещал своей внучке, в случае ее отказа уйдут с молотка, вырученные деньги распределят по всем детским домам страны.

И тут начинается галдеж, крики, псевдоинфаркт старушки, а мне очень быстро надоедает этот фарс. Саид все это время молчит, дает мне самой право решать, что говорить, а что нет. Я долго думала, но сейчас понимаю, что их семье не нужно ни мое присутствие, ни мои слова. Так что мы молча выходим из кабинета, оставляя позади чужие склоки из-за чужих денег.

– Ты молодец, – шепчет мне любимый, когда мы выходим, наконец, из душного здания.

Вскидываю голову, кое-что меня гложет.

– Что с Артёмом Юрьевичем? – не дает покоя мне этот вопрос, – понимаешь же, что именно он – главный зачинщик преступлений, не Антон.

Саид молчит, прижимается ко мне телом. Таю от его близости, сколько бы времени не прошло.

– Доказать его вину невозможно, – не радует меня он, – им займется Игнат, так что твой несостоявшийся свёкор пойдет под следствие совсем по другому делу.

И по логике вещей я должна чувствовать радость от этого возмездия, но ее нет. Мне лишь грустно, что вышло все вот так. Столько поломанных судеб и жизней.

– Жаль Наташку, – вспоминаю вдруг о ней, – вряд ли ее ребенок нужен им.

– Забудь о ней, – хмурится Саид, – твоя работа теперь – думать только о нас, о нашей семье.