Право на Тенерифе

– Всякое может быть. Вам виднее, как оно обстоит на самом деле. Скажу только, что институт брака решал, помимо всех прочих, еще одну немаловажную задачу: люди могли вести безопасную половую жизнь с теми, кому доверяют. А уж в наше время доверять кому-то – увольте! Вам еще повезло: как говорится, отделались легким испугом.

Костя посмотрел на доктора с благодарностью и облегчением. Выходило, что Тоня его пока не заразила. Но всеми силами желала развести его с Алиной, хотела, чтобы жена подумала, что у него инфекция. Это в разы усложняло и без того тяжкую ситуацию: ей ничего не стоило теперь хоть позвонить, хоть прийти лично к жене и все рассказать.

Само то, что Тоня использовала такие нечистоплотные методы, его не разозлило и даже ничуть не удивило. Он задумался, почему для него это не было неожиданностью, но ответ пришел тут же: Костя всегда знал, что его любовница была именно таким человеком. Было бы поразительным скорее обратное: если бы она ничего подобного не выкинула. Но вот нужно ли было что-то делать с этим или нет?

И вообще, как поступить? Бросить Тоню? Забыть? Он не мог. И хотя он знал, что то жгучее ощущение страсти и желания обладать этой молодой женщиной никак не могло приравняться к настоящей любви, он все равно не мог так просто бросить ее. А почему это была не настоящая любовь? Ведь он сходил с ума от тоски по ней? Нет, Костя был слишком умен, его не так легко было обвести вокруг пальца. Любовь – это было что-то совсем другое, совсем. Он не знал, что именно это было, никак не мог подобрать слов, но был уверен, что это нечто возвышенное, отвлеченное от физиологии.

Он пошел на поводу у страсти и попал в ее ловушку, как и миллионы людей до него. В этом не было ничего нового для мира, ничего примечательного. Все как у всех. Но пошлость и банальность его поступков, рутины, засосавшей Костю, стала очевидна как никогда. Кто-то был виноват в этом. Сам он не мог додуматься до такой низости. Что-то толкнуло его и заставило проявить слабость? Или кто-то?

Да, именно Алину хотелось обвинить больше всего. В кого она превратилась? Красивая аппетитная кукла с наращенными ресницами, ногтями, разрисованными бровями. С годами в ней появилось столько жеманства, столько кокетства, сколько никогда не было в их простые полуголодные студенческие времена. Тогда ему казалось, что он глядел ей в душу как в свою: он полностью отражался в ней. Они говорили на одном языке. А теперь он смотрел на нее и не видел в ней себя. Она была чужим человеком, со своими чужими, мещанскими, бабскими мыслишками. Что общего между ними оставалось?

В минуты самоистязания на ум приходят жесточайшие идеи из всех. Вот и Костя довел себя до такого состояния, что готов был проклясть самую близкую и любимую женщину – с такой неуемной силой ненависти, с какой силой он ее любил.

Голова у Кости шла кругом, страсти пылали в нем, готовые взорваться, как лава, залить и сжечь все вокруг. Они словно растворили логику в своей кислоте. Костя поехал домой, где в итоге устроил допрос жене.

– Почему ты еще не купила билеты вам с детьми? – спросил он почти с порога. Он был явно недоволен, и Алину его агрессия привела в замешательство. – Уже скоро лето, зачем мы квартиру покупали? Чтобы налоги платить и квартплату?

– Мы куда-то летим? – спросил Федя, выскочив из комнаты. – Вау! Е-ху!!! – он забегал по квартире, кувыркаясь на ходу.

– Вообще-то я думала, мы все вместе поедем, – Алина, которая давно ждала этого вопроса, все-таки с трудом справилась с волнением. Она рисковала попасться в свою же ловушку.

– Как это все вместе? У меня работа! Или мне уволиться? – возмутился Костя, повышая голос. Лицо его багровело – столь знакомое состояние, тут же подумала Алина. Она знала: когда муж так взвинчен, ни о каком конструктивном диалоге не может быть и речи. Все закончится плохо. И это возмутило и ее. Но она сдерживалась.

– Я имела в виду, что ты отвезешь нас с детьми на Тенерифе, а затем поедешь на работу. Заодно отпуск проведешь с нами.

– А ты что, одна не можешь поехать?

– С двумя детьми? У нас столько чемоданов будет, за Марьяшей нужно следить, Федя не всегда слушается. А если что-то случится? Что я одна буду делать? И потом, разве тебе самому не хочется на море? В отпуск?

– Да у меня отпуска почти не осталось, – сбавив пыл, заговорил Костя быстро, будто от скорости его речи зависела ее правдивость, – я поистратил много в прошлую поездку.

– Но это было восемь месяцев назад, – Алина делано засмеялась, – теперь-то уже новый отпуск должен был накапать.

– Мне лучше знать, сколько у меня отпуска осталось! Ты забыла, мы ведь еще ездили в Испанию на сделку! – вспыхнул Костя и ушел в спальню, хлопнув дверью.

Алина так и осталась стоять в коридоре, глядя на дверные косяки спальни и щипая до красноты руку. Она помнила, что он брал отгулы, а не отпуск на время сделки. Федя, которого она не заметила, разочарованно спросил:

– Так мы не едем никуда? Ну вот!

– Я хочу на море! На море! – заныла Марьяна.