Право на убийство

— Год назад был в отпуске. Любимая замуж вышла…

Я ни капли не соврал. Действительно, пока я в форме морского пехотинца колесил по бескрайнему Союзу и дальнему, как сейчас принято говорить, зарубежью, моя первая любовь, прелестное создание по имени Полина, обещавшая до гроба ждать своего «дьявола», успела выйти замуж за Руслана Шафигулина из параллельного класса и благополучно разродиться двойней. Впрочем, долго я не страдал…

Здесь следует признаться, что по отношению к женскому полу я всегда был довольно инфантилен. Может, в спецназ сознательно таких отбирают? Впоследствии я узнал, что так оно и было. Тех, кто был особо озабоченным по женской части, в наши войска не брали. А тем, кого взяли, фельдшеры специально подсыпали в пищу порошок, отбивающий охоту тесно общаться с женщинами, — чтобы вредные мысли от службы не отвлекали. Но узнал я об этом значительно позже, а тогда несколько переживал: да что это такое, ни одна баба не привлекает — а они изредка, но все же встречались, выходили мы все-таки за периметр гарнизонов. Особенно в Севастополе, а уж тамошние южанки-крымчанки котируются высоко. К своему полу, конечно, у меня тоже интереса не возникало. Что оставалось думать, если во всем остальном к здоровью ни у меня, ни у медкомиссий претензий не было?

— Встретишь другую, более верную… (похоже, о моем маленьком несчастье он знает!) Женишься, заведешь семью, — как ни в чем не бывало продолжал товарищ Иванов, совершенно не подозревающий о том, какие сомнения терзают душу одного из лучших его бойцов, такого черствого и бесчувственного с виду.

— Моя семья здесь, Иван Иванович. Крепкая мужская семья без предательств и измен…

— Я за тобой давно присматриваю, Кирилл. Ты достоин лучшей участи. Не только отбивать головы, но и мыслить умеешь, отлично учишься в Академии…

— Вот закончу ее, тогда подумаю, товарищ Иванов… А сейчас мне просто некуда возвращаться. Мать с отчимом в одной маленькой комнатке ютятся. С общей на четыре семьи кухней. Я им только мешать буду…

— Не дрейфи, Семенов, поможем!

— Что я буду делать на гражданке? У меня ведь и профессии никакой нет!

— Будет, за это не переживай… — сказал генерал с некоторым нажимом.

Я понял. Любая просьба или пожелание руководства для военного человека — приказ. Тем более в такой таинственной структуре, как наша. Поэтому я почел за благо прекратить упираться и твердо дал добро:

— Надо — значит надо! Собирать вещи?

— Горяч ты, парень! У нас с тобой впереди еще почти три месяца регулярного общения. Для новой работы придется подучиться. Пройдешь усиленную доподготовку по новой специализации. В группе вас будет всего четверо. Даже кличку придется забыть. Ты просто «Второй» — и все!

— Трех других я знаю?

— Нет… Все вы завтра впервые увидите друг друга. Учти — из нашего центра лишь одному бойцу оказана такая высокая честь. Для тебя это вдвойне почетно — ты ведь только на втором курсе Академии, не так ли?

— Да…

— Твои коллеги-конкуренты уже закончили военные училища. Так что оправдывай оказанное доверие!

— Есть! Разрешите идти!

— Помни: я лично ходатайствовал о твоем включении в группу «Z». Руководство Центра уверено: «Второй» — станет первым! Так что не посрами… Завтра в восемь ко мне с вещами. Без опозданий. Иди!

— Есть!

Я круто развернулся и вышел.

Как-то странно он сказал: «Коллеги-конкуренты». «Второй станет первым!» Что бы это значило?

Поживем — увидим!

18

— Как ты думаешь, Бог есть? — поутру поинтересовался Мисютин. С чего бы это?

— Есть, конечно. Но Бог — это не бородатый дядя, восседающий на небесах. Знаешь, как говорили — ну, раскатывает в громовой колеснице, купается в облаках и закусывает амброзией, а когда писает — на землю проливается дождь. Бог — это душа, идея, Космос, если хочешь…

— И что, где-то на необъятных просторах Вселенной живут такие же людишки, как мы?

Сколько раз мне в силу гражданской профессии приходилось вести философские или теологические разговоры… Не думал, что и в камере придется.

— Несомненно. Только почему «такие же»? Они могут быть совершенно незаметными для людского ока, говорить на неуловимых для нашего уха частотах, одним словом, жить в других измерениях.

— Нам бы с тобой туда, а? В другое измерение. Там бы менты нас не достали…

Я почел за благо никак не отреагировать на реплику сокамерника, а изображал типичного советского «образованца», увлеченного рассуждениями на модную тему. Короче говоря, делал вид, что наконец-то оседлал любимого конька:

— Помнишь, как нас в школе учили? Для того, чтобы найти родственников во Вселенной, надо открыть планету, приблизительно такую же, как Земля, с озоновым слоем вокруг нее, с необозримыми водными пространствами…

— Что-то такое припоминаю…