Право на жизнь

В луче света новости оказались утешительными – один из засевших в засаде аборигенов уже отдал богу душу, а второй, скорчившись на земле и прижав обе руки к промежности, как раз собирался приступить к этому ответственнейшему занятию. Рядом с ним брошенное сиротливо лежало его оружие. Подняв его и повертев в руках, Данил аж хрюкнул от удивления – итальянский помповый «Фабарм», боевой дробовик! Приклад с пистолетной рукоятью, наствольный кожух, насадка для удлинения магазина, ДТК[23] – полный фарш, короче. Ни хрена себе бедные селяне! Ну, Федя, ну артист… А ну-ка, что там у другого? Оружие второго лежало тут же – тоже дробовик, но чуть попроще, помповый «Бекас». Оно и правильно – для боя накоротке самое то, только вот картечью надо было заряжать, а не пулей. Тогда гарантированно завалили бы… Данил, представив, что осталось бы от его головы, окажись он в облаке картечи, выругался, и от души пнул мертвое тело грабителя. И ведь заметили, собаки, когда он у стены сидел, – а пасли, до самого последнего момента пасли, чтоб наверняка. Хотя и пулей тоже хорошо прилетело… Он поморщился, чувствуя, как печет левую сторону груди. Вдохнул осторожно, пытаясь выяснить, целы ли ребра… Резкой боли вроде бы не наблюдалось. И ведь не прощупаешь через броник, а снимать некогда! Оставалось надеяться, что обошлось ушибом.

Повесив оба дробовика на плечо – хорошие стволы всегда пригодятся – он обшарил селян на предмет патронов. Нашел немного пулевых в патронташе – и только. Пренебрежительно фыркнув – воины, блин! Шагнул в дальний темный угол – и тут же наткнулся ногой на что-то мягкое…

Ахмед лежал связанный по рукам и ногам, и под ним уже изрядно натекло – горло было располосовано от уха до уха в кошмарной кровавой улыбке. Рядом валялась «Гроза» – аборигены, вероятно, не успели разобраться в устройстве автомата. Оно и к лучшему. Вылови он с такого расстояния в грудь пулю девятого боевого калибра вместо двенадцатого охотничьего – лежал бы перед сараюшкой и уже даже пузыри не пускал.

Данил нажал тангенту, выходя на внутренний канал отделения.

– Внимание на местах, ребята! Осмотреться! Есть контакт. Ахмед двухсотый… – в ухе раздался отборный мат Профессора и Кубовича. – Кроме него, еще один «двухсотый» абориген, и один доходит.

– Допросить успеешь?

– Попробую. Подстрахуйте коробочкой, не хватало еще гранату в окно заполучить, – Данил погасил фонарь и выглянул из окна, оглядывая территорию на предмет подкрадывающихся аборигенов.

– Сделаем.

С улицы послышался рев, и в сарае резко посветлело. Прожектор бил не только в окно, но и в щели между досками – достаточно для того, чтобы осветить все пространство внутри. И наверняка снаружи, через щели, его фигура видна как на ладони…

– Фары уберите! – зарычал Данил, падая на пол.

Освещенная зона сместилась в сторону, и в сарае резко потемнело.

Данил подполз к учащенно дышащему и пускающему кровавые пузыри селянину, вытащил шприц, вкатил противошоковую, адреналин – чтоб хотя бы минут пятнадцать еще продержался – и достал нож с коротким лезвием.

– Ну что, ублюдок, поговорим?