Право по рождению

— Да, мистер Киплинг, я не боюсь Свободы. Я не боюсь остаться там на неопределенный срок. Чем быстрее я туда вернусь, тем быстрее я смогу навести порядок в оставшейся своей жизни.

Если я вернусь сейчас, то выйду как раз к похоронам Имоджен.

— Думаю, это восхитительно, — сказала Берта Синклер. — Я сопровожу тебя сама в Свободу, если позволишь.

— Пресса подхватит историю о том, что Окружной прокурор сопровождает тебя, — предупредил мистер Кплинг.

— Да, это идея, — сказала Берта Синклер, закатывая темные-претемные глаза. — Аня Баланчина сдалась мне и спустя неделю я оказываю ей снисхождение. Это большой прекрасный спектакль, мистер Киплинг, мой офис вполне подходит для театра, не правда ли? — она повернулась ко мне. — Идем отсюда.

Мистер Киплинг и я спустились в вестибюль. Когда Берта Синклер исчезла из виду, я отдала ему мачете, воткнутый за пояс моей (Саймона Грина) куртки.

— Ты притащила его в офис? — недоверчиво спросил мистер Киплинг. — Наше счастье, в городе мало исправных металлодетекторов.

— Я забыла о нем, — заверила его я. — Берегите его. Мой любимый сувенир из Мексики.

— Позволь мне спросить, у тебя была возможность им воспользоваться? — он держал его двумя пальцами как использованный подгузник, а потом положил в портфель.

— Да, мистер Киплинг. В Мексике. Им пользуются для срезания какао-бобов с деревьев.

— Ты использовала его только так?

— Преимущественно, да.

***

— Аня Баланчина! Аня! Посмотрите сюда! Аня, Аня, где вы были? — толпы журналистов только и ждали, чтобы наброситься на нас на острове Свободы.

Берта Синклер проинструктировала меня ничего не говорить, но я не могла не повернуть голову. Я успокоилась, слушая свое имя снова и снова. Я села в лодку, а Берта остановилась поговорить со СМИ.

Хотя она и женщина, но голос ее голос был столь резким, как у Чарльза Делакруа, что я слышала ее из удаляющейся лодки.

— Этим днем Аня Баланчина сдалась мне. Хочу подчеркнуть, что капитуляция мисс Баланчиной была добровольной. Она будет задержана в Свободе до выяснения лучшего курса действий, — пророкотала Берта Синклер. — Я скоро всех оповещу.

***

Это мой четвертый срок в Свободе меньше чем за год, а то и половину. Меня приняли миссис Кобравик и мисс Харкнесс, носившая спортивные шорты целыми днями и в любую погоду. Мисс Харкнесс не интересовали знаменитости, в смысле мой позор. Это делало ее лучше мисс Кобравик. Мышь уже ушла — надеюсь, она отправилась к Саймону Грину — поэтому у меня была целая двухъярусная кровать и одиночество в кафетерии. Длительность моего пребывания здесь слишком короткая, чтобы заморачиваться поиском друзей.

В четверг перед моим запланированным выходом я сидела за полупустым столиком в глубине кафетерия, когда Ринко села напротив меня. Ринко была одна, и выглядела меньше.

— Аня Баланчина, — поприветствовала она меня. — Не возражаешь, если я присоединюсь?

Я пожала плечами, и она опустила поднос.

— Кловер и Пелхэм только что ушли. Я сваливаю в следующем месяце.

— Что ты сделала?

Ринко пожала плечами.

— Ничего хуже тебя. Подралась с тупой ведьмой в моей школе. Она первая начала, но я била ее, пока она не впала в кому. Вот и все. Я защищалась. Не знала, что это закончится комой, — она помолчала. — Знаешь, мы не такие разные, — она отбросила блестящие черные волосы.

Мы разные. Я никого не избивала до бессознательного состояния.

— Почему?

Она понизила голос.

— Я из кофейных.

— О.

— Это делает тебя жестче, — продолжила она. — Если кто-то переходит мне дорожку, я защищаюсь. Ты делаешь то же самое.

Я так не думаю.

— Ты стреляла в своего кузена, да? — спросила Ринко.

— Мне пришлось.

— Мне тоже, — она оглянулась вокруг нашего столика и понизила голос, — ты выглядишь милой и невинной, но я-то знаю, что это прикрытие. Ходят слухи, что ты кому-то отрезала мачете руку.

Я попыталась сохранить нейтральное лицо. Никто в Штатах не знал о случившемся в Мексике.

— Кто говорит?

Ринко проглотила ложку картофельного пюре.

— Я знаю людей.

— То, что ты слышала… не правда, — солгала я. Часть меня хотела услышать, что она знает, но я не хотела выдавать себя человеку, которого не знала и не находила надежным.

Ринко пожала плечами.

— Я не собираюсь никому об этом, если тебя это беспокоит. Не мое дело.

— Почему ты села ко мне?

— Я всегда считала, что ты и я можем быть друзьями. Если тебе понадобится кто-то, кто знает кофе, а мне — кто знает о шоколаде.

Она обвела рукой вокруг.

— Остальные дети… пойдут домой, может быть исправившиеся, а может дерьмом. Но ты и я погрязли в этом. Мы родились в этом, в нем же и останемся на всю жизнь.

Раздался звонок, что означало, что нам надо вернуться на занятия.

Я собралась поставить поднос на конвейер, но Ринко перехватила его.

— Я в любом случае в ту сторону. Увидимся, Аня.

***

На утро субботы меня освободили. Я волновалась, что что-то случится и испортит дело, но мистер Киплинг внес в кампанию Берты Синклер взнос и коррупционерша сдержала свое слово. Я взяла лодку переправиться из Свободы, мистер Кпилинг уже ждал меня в доке.

— Готовься к толпе, жаждущей услышать Берту Синклер, — сообщил он.

— Что я должна сказать?