Право последней ночи

Возвращаясь, он неожиданно наткнулся на свежий след, пахнущий человеком и дымом. С помутившимся от голода и злости рассудком, он торопливо пошел следом, надеясь, что сегодня ему удастся не только поквитаться с человеком, но и сытно поесть.

***

На печи было тепло, однако не слишком комфортно. Нагретые кирпичи впивались в бока, даже подстеленное ватное одеяло не помогало. Крутясь с бока на бок под низким деревянным потолком, Алексей слушал, как кашляет Ольга, вдыхал кисловатый запах с примесью тлена, которым пропитались стены, и думал о своем. Ему хотелось встать и покурить, но он терпел, чтобы не тревожить жену.

Надо же, а ведь оба думали, что заснут сразу, как только лягут!

Они ворочались, аккуратно расправляя полы пальто и дубленки, которыми накрылись, чтобы не беспокоить друг друга, и каждый делал вид, что спит. Скосив глаза в сторону, Алексей долго пялился в темноту, на дощатые полати, на которых, судя по сырой вони, была навалена куча старого тряпья. Поленья потрескивали, ярко вспыхивали, разваливаясь. В поддувало сыпались красные угольки.

— Оль, — сказал Алексей. — Спишь?

Она вздохнула и, еще немного повозившись, повернулась к нему лицом.

— Нет. Ноги гудят, и в голове шум, но это от спирта. Господи, я думала, что никогда не согреюсь…

Голос у нее был вполне человеческий, и Алексей, не выдержав, спросил:

— Как ты жила все эти годы? Я ведь никогда не спрашивал.

Ольга улыбнулась с горечью, закрыла глаза, а потом ответила будничным тоном, насквозь знакомым по прежним временам:

— Так и жила, Леш. Ела, пила, работала, и все думала: чего же я не сдохла до сих пор? Пока с теткой жила, еще держалась, а как она умерла, так мне совсем поплохело. Не поверишь, дышать было больно. Помнишь тетю Юлю?

Он кивнул. Ольгину тетку Юлию, давно и прочно переименованную в Тютюлю, он видел редко, но встречал, если та выбиралась навестить родню, всегда радушно. Мировая старушка не стеснялась хлопнуть рюмашку, шутила, пела матерные частушки и была насквозь своей. На свадьбе он, молодой, пьяный, даже подсел к ней, приобнял за худенькое плечико и протянул рюмку:

— Ну что, Тютюля, вздрогнем?

— Я тебя дам Тютюлю! — притворно рассердилась старушка и принялась лупить его по затылку. Он прикрывался локтями и хохотал.

А потом случилось это, вырвав из жизни сына, жену и даже любимую Тютюлю.

Из всей родни у Ольги оставалась только Юлия, к которой она и уехала после смерти Ваньки, бросив родной дом. Потом умерла и тетка. Алексей на похороны не ходил и долго злился на Ольгу, не сообщившую ему о смерти родственницы. Он все хотел заказать памятник или оградку, не столько чтобы помочь жене, сколько для собственного успокоения, но как раз в тот момент в его жизнь триумфально ворвалась Лика. Молодая пассия застала Алексея врасплох, и он, оглушенный свалившимся на голову сокровищем, на какое-то время поверил, что у него наконец началась иная жизнь.

А оказалось — ничего подобного. Вот она — старая, а где новая, черт его знает.

— Словом, жила я будто по инерции, — задумчиво произнесла Ольга. — Даже не знаю… Просто жила. А потом… Как-то выкарабкалась. Знаешь, я вот сейчас пытаюсь вспомнить, что же у меня было за три года, и не могу. Точно ничего и не происходило.

Он почесал нос, в котором внезапно солоно закололо, и заботливо поправил на ней сползающее пальто.

— А ты, Леш?

— Что — я?

— Ты как жил? Я ведь тоже не спрашивала.

Алексей ответил не сразу. В печи трещали догорающие дрова, а над головой, на чердаке, скрипел и выл ветер. В темноте на стенах плясали красноватые блики, выбивающиеся из-под печной заслонки.

— Не знаю, — нехотя сказал он, а потом буркнул: — Так же. Работал, по вечерам напивался, потом опять на работу с больной головой. И все время думал, как ты там?

— Чего же не пришел, Леш? — спросила Ольга.

— Как? И куда? Я ведь знал, как ты меня ненавидишь.

— Глупости.

— Вовсе нет. А почему ты ко мне не пришла?

— Потому что в Багдаде уже возвестили, что сын визиря Мубарак и принцесса Будур больше не муж и жена, — усмехнулась Ольга, и эту ее усмешку он не увидел, но почувствовал. — Если честно, сначала я не могла прийти. Тогда — да, тогда я тебя ненавидела, пока соображать не начала. А потом ты завел себе новую пассию, красотку Анжелику Метелкину, и я поняла, что слишком затянула с разговором по душам и опоздала. Так что разведемся без шума и пыли.

— Разведемся? — тупо повторил он.

— Ну да.

— С чего бы?

— Здрасьте! Ты же сам вчера сказал, что хочешь развестись.

— Мало ли что я сказал! — возмутился он и даже голос повысил, хотя до того оба разговаривали почти шепотом. — Я, в конце концов, хозяин своего слова: слово дал, слово обратно взял. Ты с ума сошла, что ли? Разводиться после всего, что мы пережили?

Ольга приподняла голову и оперла ее о локоть.

— Тарасов, ты сбрендил?

— Чего это?

— Ты же вчера полдня талдычил, как тебе необходимо развестись. Опомнись, тебя молодуха дома ждет!