Право Рима. Марк Флавий

«Марк, я не знаю, правильно ли сделал, но я поступил по совести. У тебя очень хорошенький сын, тебя ждёт, и любит очень красивая женщина. Марк я тебе по-хорошему завидую!».

Константин свернул свиток и посмотрев на Тиберия, сказал:

— Прокуратор, я сам сообщу Марку об этой новости, вам же следует немедленно отправиться в Рим и сделать так, что бы эта женщина и её сын ни в чём, не нуждались и были счастливы без Марка Флавия. Он нужен мне здесь!

— Я всё понял мой император, я немедленно отбываю в Рим, и устрою судьбу сына Марка Флавия.

— И пока я не сообщу ему о сыне, Марк ничего не должен знать о нём!

— Можете не беспокоиться, Марк Флавий никогда не узнает о существовании своего сына в Риме, пока вы не пожелаете этого.

— Хорошо, я жду от вас подробный отчёт о поездке в Рим, прежде всего меня интересуют настроения в сенате.

Тиберий слегка поклонился и собирался уже уходить, но император не поднимая головы от бумаг, вновь обратился к нему:

— Да, и ещё прокуратор, мне стало известно, что вы интересуетесь мужчинами, — Константин оторвался от бумаг и пристально посмотрел Тиберию в глаза, потом переведя свой взгляд обратно в бумаги, произнёс, — сделайте так, чтобы я больше никогда не спрашивал вас об этом, — и махнул рукой.

Тиберий кивнул, вышел за дверь и улыбнулся. Только что он услышал первый признак того, что очень скоро он попадёт в ближайший круг императора Константина. Всем было известно, что император старался не иметь в своём самом ближайшем окружении людей подверженных слабостям однополой любви, а это значит, что возможно он скоро возглавит ведомство преторианского префекта империи. Надо просто запрятать подальше эту свою тайную страсть. С этими мыслями и в хорошем расположении духа прокуратор Тиберий Гай Луциус отправился в Рим.

Император Константин ещё раз перечитал письмо адресованное Марку Флавию. «Значит у Марка, как и меня есть ещё один старший сын, рождённый от другой женщины, — император улыбнулся, — нет, я поступаю правильно, Марк слишком чистый для Рима и слишком честный в отношениях с женщинами. Он сейчас влюблён, счастлив и в этом своём счастье очень много полезного делает для Римской империи, не стоит его приземлять этой новостью. Неизвестно, как он поведёт себя в такой ситуации, нет, нет, пусть всё идёт, как идёт!». Константин встал из-за стола и спрятал свиток в своём шкафу для бумаг. Затем подойдя к столику, он налил себе немного вина, отпил пару глотков, и вернулся к своему столу.

Сев за стол Константин стал просматривать бумаги. Это были донесения из Рима. Из них следовало, что Максенций оказался совсем не тем правителем, которого хотели бы иметь римляне. Он не возобновил гонения на христиан, но сам в это время становился тираном. Из писем явствовало, что Максенций позволял себе неблагочестивые поступки в отношении знатных дам, отправляя их затем к своим законным мужьям. По наветам казнил несколько сенаторов, чтобы завладеть их имуществом. Видимо поэтому префект в Африке Луций Домиций Александр отделился от него, и сам себя объявил императором, а эта префектура была крупнейшим поставщиком зерна для Рима. Вероятно в ближайшее время в Риме можно было ожидать голодных бунтов. Константин ухмыльнулся, он знал о том, что Максенций никогда не был воином, поэтому и не способен руководить войском. А в этой ситуации было необходимо посылать экспедицию в Африку. Константин продолжал размышлять: «Дав мне титул западного августа, Галерий даёт мне понять, что хочет от меня активных действий против Максенция, а сам тем временем собирается отсидеться в Мезии. Он хочет моими руками убрать со своего пути узурпатора, а потом расправиться со мной. Нет, я не готов воевать со старшим августом Римской империи. Пожалуй, Тиберий прав, пока необходимо выбросить на рынки миллион своих золотых солидов. Пусть люди привыкнут к моему изображению, оценят чистоту золота моих монет, сравнят их с теми, что выпускает Максенций». Константин взял со стола серебряную монету, выпущенную в прошлом году монетным двором Максенция. На ней Константин именовался титулом «Предводитель молодёжи». Император улыбнулся этой несуразной попытке Максенция задобрить его.

Константин продолжил свои размышления над докладом Тиберия. «Весьма здраво рассуждает этот чиновник, постепенно перейти к сбору всех налогов только в золоте, а не натуральными продуктами, как это было раньше. Самое главное заставить платить всех аннону золотыми монетами, это может существенно увеличить казну государства. Пожалуй, этот прокуратор обладает всеми качествами преторианского префекта империи…».

Его размышления прервала Фауста, о приходе которой сообщила охрана. Вначале появился её живот, а затем и она сама. Константин улыбаясь, пошёл ей навстречу.

— Даже императоры должны прерываться на обед, — произнесла Фауста, остановившись у стола.

— Извини, заработался, — Константин поцеловал жену в щёчку, — Как ты себя чувствуешь, — тепло поинтересовался он.

— Хорошо дорогой, что там новенького?

— Думаю, что скоро должен появиться твой отец.