Право умирать первыми. Лейтенант 9-й танковой дивизии вермахта о войне на Восточном фронте. 1939–1942

Было 16 часов. Мы, пораженные, переглянулись. Потом посыпались комментарии:

– Это несчастный случай.

– Нет, это англичане. Им удалось совершить налет на ставку фюрера.

– А что, если это дальнобойная артиллерия русских? В конце концов, они не так далеко от тех мест.

И только один осмелился тихим голосом высказать предположение о покушении, но на него тут же накинулись все присутствующие:

– Покушение? Со стороны кого? Ты с ума сошел! Может, ты и в Деда Мороза еще веришь? В немецкой армии никогда не бывало покушений на Верховного главнокомандующего.

Это было бесспорно.

Занятие было прервано. Мы отослали курсантов в казармы и поспешили в офицерскую столовую, где возле радиоприемника уже собралась кучка офицеров. Берлинское радио транслировало военные марши. В новостных выпусках, передававшихся каждые полчаса, об инциденте ничего не упоминалось. Началось обсуждение. Может, это просто сплетня? Нет, многие офицеры слышали сообщение по радио в 15.30. В нем говорилось о взрыве в ставке фюрера, но ничего более.

Около 17 часов тревога! Вводится в действие план «Валькирия». Этот план был разработан давно. Согласно ему, армия резерва рейха, приблизительно миллион человек, приводилась в состояние боевой тревоги против «вероятного внутреннего противника».

В школе за приведение в действие данного плана отвечал я, поэтому стал собирать бронегруппу из танков, пулеметных броневиков и мотострелков и приготовился к выезду из лагеря.

Я еще не успел закончить приготовления, как пришедший унтер-офицер принес мне приказ с указанием моей задачи. Я должен был прибыть в Брюнн, занять городскую штаб-квартиру нацистской партии, арестовать крейсляйтера (местного партийного руководителя) и ждать дальнейших указаний! Наверняка это была какая-то ошибка!

Нет, это не было ошибкой. Телефонный звонок полковнику – начальнику училища подтвердил мне это. Но выступление моего отряда пока откладывалось. Похоже, наверху царила полная неразбериха. В Берлине, на Бендлерштрассе, в здании Верховного командования вермахта и командования армии резерва, никто толком не знал ситуацию.

Я тихонько обсуждал положение с одним из курсантов, графом Вельчиком (позже заместитель шефа протокола в Бонне). Его отец был послом в Париже и Мадриде и сохранил прочные связи в берлинских дипломатических и политических кругах. Вельчик был настроен пессимистично. Он опасался, что путч провалится, потому что начался преждевременно.

Около 17.30 состояние боевой тревоги было приостановлено, но не отменено. Нас попросили собраться в офицерской столовой для прослушивания радиосообщения.

«В ближайшее время рейхсминистр Геббельс огласит коммюнике», – сообщил диктор.

Теперь сомнений не осталось: произошло нечто очень серьезное. Как ни странно, многие решили, будто подняли мятеж СС. В некоторых дошедших до нас во второй половине дня приказах с Бендлерштрассе упоминались большие казармы СС в Лихтерфельде, на юго-западе Берлина. Может быть, на берлинских улицах уже шли бои? СС против вооруженных сил? Такую возможность в последние годы допускали, но никто не смел говорить об этом вслух. Сейчас нельзя было быть уверенным даже в проверенных товарищах.

Затянувшаяся война, ухудшение положения на фронтах, все более плотная слежка со стороны полиции и партии за всеми областями общественной жизни вызвали раскол в офицерском корпусе. В нем были «стопроцентные» и «пятидесятипроцентные» сторонники режима, «безразличные» и «противники». Вооруженные силы перестали быть оплотом свободы слова. В характеристиках, составляемых на выпускников по окончании курса обучения, мы должны были заполнять графу «Отношение курсанта к национал-социализму». Мы всегда использовали одну и ту же невинную формулировку, но не могли выкинуть из характеристики данный пункт:

«Курсант Х. проявляет положительное отношение к национал-социалистическому движению и тем самым гарантирует безусловную верность фюреру и Великой Германии».

Вещь немыслимая еще годом раньше!

Наконец, голос диктора. Никого из нас не удивило то, что мы услышали:

«Сегодня в полдень, в ставке в Восточной Пруссии было совершено покушение на жизнь фюрера, Верховного главнокомандующего вермахта. Покушение провалилось. Фюрер не пострадал. Полиция ведет расследование».

Мы ничего не знали о том, кто именно совершил покушение. Шли часы. Стемнело. Из Берлина поступали самые противоречивые сведения, в частности, такие: «Геббельсовское радио солгало. Гитлер мертв. Генерал-полковник Бек взял судьбу Германии в свои руки. Фельдмаршал фон Вицлебен назначен Верховным главнокомандующим вермахта».