Право вернуться

Рядом с пристанью бродило несколько торговцев с деревянными лотками, заполненными бесхитростным товаром «для проезжающих». Табак, дрянные сигары, помятые упаковки спичек, пресные, слегка подгорелые лепёшки и несколько иссохшихся ломтей вяленого мяса, которыми не соблазнится даже самый голодный пёс. Тем не менее, покупатели находились. Неподалёку от них стояло несколько женщин, предлагавших копчёную рыбу. Подумал и взял парочку. За две приличных рыбины отдал тридцать пять центов. А запах какой! Просто слюни рекой. Ещё бы свежего хлеба, так и вовсе ничего лучшего желать не приходится. Ну и кружку пива, разумеется, но это и в буфете можно купить.

Я обвёл взглядом пристань и вдруг заметил старика. Привычная для этих мест, хоть и довольно потрёпанная одежда. Тёплая рубашка с истёртым воротничком, поношенный и засаленный сюртук. Длинные седые волосы и роскошная борода. Морщинистое, тёмное от загара, лицо.

Глаза… Как два бездонных омута. В них было всё – спокойствие и отрешенность, а может и некая толика безумия. На какой-то момент старик сосредоточил внимание на пароходе, улыбнулся каким-то мыслям и его взгляд просветлел. Мелькнул неподражаемый восторг ребенка, увидевшего яркую игрушку. Увы, он тут же погас. Глаза осиротели и наполнились какой-то чёрнотой, замешанной на доброй порции безумия. Даже руки обвисли. Он теребил подол сюртука и по-птичьи наклонял седую голову, будто прислушивался к неведомым голосам. Мимо пробегал стюард с корзиной.

– Погоди, парень… – я поймал его за рукав.

– Да, мистер Талицкий!

– Ты не знаешь, кто это?

– Вот этот старик? Как мне же не знать, сэр! Я хожу по реке уже второй год! Это, можно сказать, местная достопримечательность! Когда-то он был кузнецом, но, видимо, помешался и часто говорит о каких-то совершенно непонятных вещах. Здешние жители помнят его прежние заслуги и никому не позволяют обижать.

– Ладно, ступай, – отмахнулся я, не отрывая взгляда от старого, но крепкого мужчины. Вы спросите, что привлекло моё внимание? На его груди висел Георгиевский крест. Не знаю, что меня толкнуло, но я подошёл к нему и заговорил.

– Добрый день. Меня зовут Александр Талицкий!

Он, услышав русскую речь, будто очнулся и даже выпрямился. Несколько секунд молча смотрел на меня и только голова немного подрагивала. Пожевал губами, кивнул и ответил.

– Знавал я одного Талицкого на Кавказе. Хороший был офицер. Не ваш ли батюшка?

– Нет… – у меня даже дыхание перехватило, и в горле встал ком. – К сожалению, нет.

– Жаль, – голос скрипучий, но ещё сильный. – Лихим воякой был. Да…

– Вы… Вы воевали на Кавказе?

– Известное дело, – он опять пожевал губами. – Григорий Сидоренко! Екатеринославский драгунский полк! Награждён Георгиевским крестом четвёртой степени за отличие против польских мятежников.

– Польских?!

– Так точно! В одна тысяча восемьсот шестьдесят третьем году от рождества Христова.

– Как же так… – начал я, но вдруг позади меня раздался очень сварливый женский голос. Обернулся и увидел пожилую женщину, которая упёрла руки в бока и смотрела на меня с откровенной неприязнью.

– Что вам угодно, мистер?!

– Нет, ничего. Я просто решил поговорить с этим человеком.

– Нечего с ним разговаривать! Много вас тут, разных… – отмахнулась она и взяла старика под руку. Он как-то сразу сник и послушно повернулся в сторону деревни. – Пойдёмте, Грэг, я приготовила вам ужин.

– Простите, мэм! Вы давно знаете этого человека?

– С детства! Он был одним из основателей нашей деревушки. Если вы, мистер…

– Простите, вы русская? – спросил я. Она обвела меня взглядом, заметила значок на поясе и немного смягчилась.

– Нет, сэр. Меня зовут Мэри Гриффитс.

34

Чувствовал себя классическим деревенщиной, который впервые попал в большой город. Стоял и разинув рот разглядывал эти шумные, заполненные людьми улицы. После нашего Ривертауна они казались широкими проспектами! Каменные дома, среди которых виднелось несколько пятиэтажных, и бесчисленное количество людей, спешащих по своим, безо всякого сомнения, важным и сугубо городским делам.

Позади меня осталась каменная набережная, где стояли целых три парохода. Один из них был чуть больше «Утренней звезды». Я небольшой знаток этих плавающих посудин, но мне кажется, что это морской пароход. Пусть и для каботажных рейсов, но морской. Вон, даже две мачты имеются, что на реке совсем не обязательно.

Неподалёку от выхода с пристани я увидел мужчину с револьвером и нагрудной бляхой портового охранника, которого допрашивала какая-то почтенная матрона. Судя по его уныло обвисшим усам, он был осаждён по всем правилам военной науки, но сдаваться на милость этой необъятной персоны не собирался. По крайней мере – живьём. Тем не менее терпеливо отвечал на её бесчисленные вопросы и откровенно морщился, когда она задавала новые, тревожа слух своим писклявым и очень противным голосом.