Правонарушительницы. Женская преступность и криминология в России (1880-1930)

Однако, хотя большевики рассчитывали на то, что просвещение незамужних матерей но поводу их прав на алименты уменьшит риск детоубийства, поскольку у женщин появится чувство финансовой защищенности, иногда на убийство детей толкали как раз информированность о необходимости по закону содержать ребенка и стремление уклониться от выплат. В своем исследовании 1928 года психиатр С. В. Познышев провел систематический анализ зависимости между преступностью и выплатой алиментов. Он выяснил, что «перспектива обязанности платить алименты нередко толкает на преступление мужчину, а отказ в алиментах — женщину» [Познышев 1928: 137]. Страх перед алиментами, отметил он, часто заставляет мужчин совершать преступления против женщин, выдвинувших иск об отцовстве, и даже против собственных детей. Например, Михаил В., двадцатидвухлетний крестьянин, родил внебрачную дочь от Александры Соколовой, которой были назначены алименты в размере десяти рублей в месяц. Он попросил ее согласиться на пять рублей, она отказалась. Решив избавиться от обузы, Михаил уговорил Александру переехать к нему на село. Она согласилась, но когда они шли через лес от железнодорожной станции к деревне — Александра с годовалой дочерью впереди — Михаил вытащил молоток и убил и мать, и ребенка. Трупы обнаружили подгода спустя, Михаила посадили на десять лет с поражением в правах [Познышев 1928: 48].

Некоторых на преступление толкало стремление избежать выплат на ребенка, но были и такие, кто действовал из уверенности, что это не их ребенок. Познышев поясняет:

иногда поведение женщины, действительно, бывает подозрительным или прямо распутным, а ее связь с данным лицом, которому предъявляется требование алиментов, настолько скоротечна, что мужчине кажется невероятным, чтобы какое-либо единичное сношение могло сделать его отцом ребенка [Познышев 1928: 86].

Познышев подчеркивает, что такие преступления совершаются под влиянием сильных чувств, особенно «мести, ненависти, накипевшей злобы или ревности». Например, когда Василий К., бедный крестьянин из Калужской области, узнал, что у его жены на два месяца раньше ожидаемого срока родился здоровый ребенок, он пришел к выводу, что отец не он. Из ревности он запил. Однажды, когда жена оставила его сидеть с ребенком, он ножом отрезал ему голову, положил тельце в колыбель, а сам пошел пить с друзьями [Познышев 1928: 151][330].

Многие мужчины, по словам Познышева, не испытывали никаких чувств к своим внебрачным детям, их беспокоило лишь одно — как бы скрыть незаконные отношения. Выплата алиментов придавала тайну огласке — это тоже толкало на преступные действия. Познышев считал, что эта тенденция требует к себе особого внимания: необходимы воспитательные меры, чтобы мужчины отчетливее представляли себе свои родительские обязанности — в результате положение детей улучшится [Познышев 1928: 41-42]. При том что уголовная статистика не показывала соответствия между числом детоубийств, совершенных мужчинами, и наказанием за это, тенденции в вынесении приговоров говорят о том, что суды считали суровые репрессии лучшим способом пробуждения отцовской ответственности. Например, согласно статистике Мосгубсуда, 23,7% мужчин, приговоренных за детоубийство, получили тюремные сроки от восьми до десяти лет, а среди женщин, для сравнения, только 2,2% провели в заключении более двух лет [Маньковский 1928: 267]. Постановление Верховного суда, предписывавшее более суровое наказание для мужчин, совершивших убийство с целью избежать выплаты алиментов, отражало представления о том, что мужчины, как мужчины и «сознательные» советские граждане, должны нести более весомую ответственность за своих детей и свои поступки. Кроме того, из анализа приговоров видно, что детоубийство по-прежнему считалось женским преступлением. Если женщины действовали из «страха или стыда», мужчины убивали своих младенцев из «эгоистических» соображений — нежелания платить алименты. Действия мужчин не только нельзя было объяснить физиологическими последствиями процесса родов (собственно, мужчины по большей части совершали преступление сильно после рождения ребенка), но еще и «эгоизм» таких мужчин повышал «общественную опасность» их действий. Если мужчины убивали своих детей вследствие угрозы подать на алименты или после их истребования, это считалось отягчающим обстоятельством.