Правонарушительницы. Женская преступность и криминология в России (1880-1930)

Криминологические кабинеты и институты, созданные в 1920-е годы, оказались легитимным публичным пространством, где специалисты могли заниматься исследованиями социальных проблем. Впрочем, эти организации отнюдь не являлись советскими аналогами добровольных сообществ, которые начали формироваться в поздний период существования Российской империи[145]. Даже при том, что они создавались по инициативе отдельных криминологов, которые искали публичное пространство для своих исследований, возникали они только с одобрения государственных органов. Более того, их члены часто занимали высокие посты в рядах советской бюрократии, стремление и готовность удовлетворять потребности государства заставляли их охотно идти на то, что в итоге вылилось в кооптацию. Поскольку они вносили непосредственный вклад в работу уголовных судов и пенитенциарных органов, а значит, и в усилия государства по направлению советского общественного развития, и были с этими органами связаны напрямую, деятельность их некорректно считать доказательством существования советского «гражданского общества». Собственно говоря, в представлениях большевиков о гражданской или общественной деятельности вообще не было места независимым организациям, которые потенциально могли превратиться в альтернативу или оппозицию власти. Активное участие в общественной и социальной работе режим поощрял только в определенных рамках, то есть до тех пор, пока такая деятельность находились в рамках предпринимавшихся в годы НЭПа попыток справиться с «отсталостью» населения и построить новое социалистическое общество[146].

По большому счету, открытие криминологических институтов и других организаций подразумевало не только легитимацию криминологии как полноправной общественной науки, но также и кооптацию ее режимом. В этом смысле эволюция советской криминологии отражает одновременно и совместимость идеологии государства-модернизатора с интеллектуальными воззрениями либеральных ученых, занимавшихся общественными науками, и процесс, посредством которого советское государство пыталось все более жестко и централизованно контролировать все сферы общественной деятельности. Своим успехом в 1920-е годы криминологические кабинеты отчасти обязаны тому, что, хотя они и участвовали в изучении социальных проблем, полная зависимость от государства ограничивала сферу их деятельности, лишала их самостоятельности, не позволяла предложить по-настоящему альтернативный взгляд на советское общество. Действительно, их опора на государство с его стремлением к централизации и колонизации отражает все более жесткие ограничения, которые налагались в СССР на научные исследования уже в середине 1920-х годов. В то же время сам предмет криминологических исследований ставил под вопрос эффективность большевистской политики и способность режима выполнить свои обещания в области общественных реформ – в итоге криминология приобретала потенциально опасный и даже подрывной характер в глазах своего спонсора-государства.

Подчеркивая важность изучения общественно-экономических условий и прочих факторов, лежащих в основе преступлений, многие криминологи сосредотачивались в том числе и на личности отдельного преступника, ратуя за одновременное использование двух этих подходов. Интерес криминологов к психологическим и биологическим исследованиям личности преступника особенно ярко проявлялся в подходах к женской преступности. Сущность и структура криминологических организаций 1920-х годов способствовала тому, чтобы криминологи продолжали объяснять женскую преступность с позиций женской физиологии и сексуальности, тем самым подкрепляя традиционный взгляд на женскую преступность и подтверждая господствовавшие воззрения на положение женщин в советском обществе.

Часть вторая Анализ женской преступности

Глава третья Сфера женщины Роль сексуальности в женских правонарушениях