Православие и буддизм. Осмысление буддизма в трудах православных авторов XIX-XX вв.

Переходя к вопросу о чудесах, приписываемых Будде, Горохов упоминает аргумент противников христианства, согласно которому «если признание чудес Христа влечет за собой веру в Его божество, то такой же веры заслуживает на основании своих чудес и основатель буддизма, а если критика отрицает чудеса, приписываемые Будде в позднейших буддийских источниках, то это же самое она должна сделать и по отношению к чудесам евангельским, чудесам Христа» (С. 313).

Отвечая на это, автор указывает, что в отношении чудес также есть критерии определения их истинности или ложности. Он говорит, что «о реальности чудес Основателя христианства свидетельствуют сами враги Его, как бы они ни объясняли их – магией ли (по Талмуду) или силою Веельзевула (Мф.12:24); повествования об этих чудесах переданы нам восемью современниками и с несомненностью засвидетельствованы непосредственными их очевидцами (1Ин.1:1–2)... в древний период историческая достоверность чудес Иисуса Христа никогда не подвергалась сомнению: как иудейские, так и языческие противники христианства признавали, что те чудеса, о которых рассказывает Евангелие, действительно были совершены Спасителем» (Сс. 314–315). Евангельские чудеса «запечатлены высоким нравственным характером, в рассказах о них нет ничего грубого, странного, пошлого... это не сидение на огненных подушках в воздухе, упоминаемое в Лалитавистаре, но дела, полные спокойствия и благородства, каждое из них представляло дело милосердия, каждое заключало поучение, в каждом объяснялась какая-нибудь истина» (С. 316).

А «нелепые, уродливые или сумасбродные чудеса, приписываемые основателю буддизма, могут напоминать только чудеса апокрифических евангелий... составляя из себя не знамения назидательные, а всего лишь диковинки, чуждые всякого нравственного элемента» (С. 317). Для них характерны «мелочность, запутанность, странность, пустота, бесцельность» (С. 319). Горохов приводит примеры из канонических книг буддизма: «небесные цветы устилают всю землю чуть ли не выше колена, дождь драгоценных камней превращается в опустошительный каменный град... боги и прочие небесные существа сходили на землю послушать Будду и при общей тесноте, 100000 богов занимали место, равное кончику иглы... на деревьях при появлении Будды мгновенно созревали прекрасные плоды, одним словом он превращал (чтобы сохранить своих монахов от соблазна) молодых и красивых женщин в безобразных старух... все необычайно, все поразительно, но не столько чудесно, сколько чудовищно и странно» (С. 320). Далее на стр. 320–325 автор приводит перечисление, с указанием источников, множества подобных рассказов о чудесах Будды. По его мнению, благодаря такого рода чудесам сам чудотворец низводится до роли «фокусника, хвастающегося своей способностью и умением производить изумительные явления» (С. 325).

Еще одно отличие ему подсказывает текстология: «в христианской религии чудесное находится в равномерном обилии во всех исторических священных книгах... В буддизме, насколько чудесное редко встречается в более древних произведениях, настолько же чрезмерно умножается в писаниях позднейших, главным образом в тибетских, китайских, сиамских и бирманских» (С. 328).