Православие и буддизм. Осмысление буддизма в трудах православных авторов XIX-XX вв.

Другое отличие апологет видит в статусе чудесного в христианстве и буддизме. «В буддийских сказаниях чудесное можно удалить без всякого ущерба для остального их содержания, как не имеющее никакой существенной связи с ними даже как лишнее наслоение, чуждое первоначальному учению буддизма... [напротив], чудеса Спасителя были естественным результатом Его божественной и безгрешной Личности... евангельские чудеса удостоверены свидетельством самовидцев, тогда как ни одно из чудес Будды не покоится на свидетельстве очевидца или даже его современника, не имеет основания, заслуживающего хотя бы малейшего вероятия» (С. 329). Еще один аргумент несостоятельности буддистских сказаний о чудесах Горохов видит в противоречии описаний одних и тех же чудес в разных буддистских книгах, а также, что более важно, в противоречии этих чудес фактам биографии Будды. Например, «легенды приписывают Будде способность исцелять болезни, одно появление его будто бы в целой стране останавливало повальные болезни... Но наряду с этим в священных буддийских книгах содержатся рассказы, в которых он своим ученикам для лечения рекомендует пять самых обыкновенных лекарственных снадобий (Махавагга, VI.1), неоднократно подвергавшийся различным болезням, он сам обращался за помощью к врачам (Маджхиманикая, II.48–52)... Не менее печально обстоит дело и со сказаниями буддистов о способности своего учителя подниматься в воздух, переноситься мгновенно с одного берега на другой и т.п. Все это – позднейшие выдумки. Один раз, правда, Шакьямуни рискнул перейти через ручей Найранджану, и в результате несомненно утонул бы, если бы полузахлебнувшимся не был вытащен из воды прибежавшими на его крики учениками» (С.331). Сказанное о чудесах «может быть отнесено и ко всем пророчествам и предсказаниям, влагаемым в его уста позднейшими легендами» (С. 333). Горохов говорит, что в ранних суттах Будда «даже осуждал наблюдавшееся среди браминов и отчасти его учеников расположение к различным предсказаниям» (С. 338), и напоминает, что «Сарипутта, которому, согласно с предсказанием Будды, предстояло занять его место, умер раньше самого учителя» (С. 339).

Подводя итог этой теме, Горохов ссылается на свидетельство В.В. Рокхилля о том, что над рассказами о чудесах и пророчествах Будды «иногда открыто потешаются даже ламы», и говорит, что такие легенды «в действительности лишь унижают возможные авторитет и достоинство основателя буддизма» (С. 341).

К еще одной важной теме апологет подходит, когда выступает против уравнения Христа и Будды на том основании, что они, будто бы, оба выступают в роли искупителя человечества. Горохов ставит своей целью доказать, что по отношению к Будде прилагать эпитеты «искупитель» или «спаситель» можно лишь по невежеству из-за неизмеримой разницы «там, где под спасением понимается не искупление от ада и греха, а только избавление от кармы и перерождений, где с одной стороны простой и смертный человек, грешник, сам нуждающийся в спасении, а с другой – истинный Сын Божий, Бог великий и крепкий, единый Владыка всего видимого и невидимого» (С. 344). Он справедливо указывает, что «воплощение Бога немыслимо в системе, которая отрицает Самого Бога... в буддизме воплощение – собственно душепереселение, буддийский избавитель в прошлых воплощениях был, по буддийским же верованиям, и крысой, и обезьяной, и вором. Он и в последнее свое воплощение не оставил всех человеческих слабостей» (Сс. 344–345).

Даже «просветление» Будды произошло без какого-либо сверхъестественного участия, и, будучи ограничено лишь сферой ума, «означало, что он обрел истинное знание, пробудился, сверг с себя прежнее невежество... Будда и не представляется искупителем, который стирает грехи мира; он – «спаситель» только для тех, кто достигает знания, следуя его наставлениям» (С. 347).

Горохов говорит, что христианское понятие искупления неприменимо к Будде еще и потому, что в буддизме в принципе нет места для понятия вины человека перед Богом, поскольку считается, что за все человек отвечает только перед самим собой. Автор указывает, что Будда и после «просветления» подвергался болезням и «умер бесславной смертью самого заурядного человека» (С. 349). Он считал своей задачей лишь «показать людям путь... посредством которого каждый может собственными своими силами достигнуть того же блаженного конца... В то время как Господь Иисус Христос не только возвещает спасение, но и совершает его, когда в христианстве спасение связано с историческим явлением Сына Человеческого, буддийская религия мыслима и без исторического явления Будды, она могла бы существовать, если бы другой человек нашел и возвестил этот путь» (С. 349). Имя Будды даже не упоминается в четырех истинах.