Православие и русская литература в 6 частях. Часть 6, кн. 2 (VI том)

Зло идёт от греховной первородной повреждённости человека. Такое понимание по-иному освещает поставленную изначально проблему: как одолеть зло, воспринятое в первородном грехе свободным волеизъявлением? Ответ ясен: свободным возвращением к Богу, одолением греха с помощью Спасителя Богочеловека.

Признанием же изначальной попорченности человеческой природы все размышления обрекаются на хаос равнозначных идей — независимо от их истинности: идут ли они от света или из тьмы — всё равно: ибо свет и тьма равнозначны и в макрокосме вселенной и в микрокосме человека.

Ценность подобных заблуждений может быть заключена лишь в одном: в опыте их отвержения. Но писатель, кажется, не собирается отвергать воспринятую им ересь.

Леонов, таким образом, пренебрёг двухтысячелетним опытом Церкви Христовой, отвергшей книгу Еноха как неистинную.

При таком подходе к проблеме как будто правомерен ропот части ангелов, над которыми «самоуправством» Творца оказался вознесённым несовершенный человек. Леонов всерьёз рассматривает такую апокрифическую версию. Смысл истории проявляется в кознях этих возревновавших ангелов (т. е. бесов), вознамерившихся уничижить человека, показать невозможность его вознесения. Сама история, собственно, движется логикой «божественной размолвки, давшей толчок мирозданью. Вне зависимости, произошла ли она из-за противодействия ангелов ближайшего окружения действительно странному намерению Творца навязать себе на шею род людской, или же появление последнего рассматривать как наглядное возмездие отверженному ангельскому клану, в обоих случаях движущим фактором является его ревнивая любовь к Отцу. И не в том ли заключена их коварная деятельность, чтобы мнимым покровительством своим соперникам, потачкой их похоти, лестью их уму низвести в предельное ничтожество, чтобы Тот увидел возлюбленных своих в омерзительной ярости самоистребленья, с апофеозом гниющей пирамиды в конце, и ужаснулся бы — ради кого отвергнул одних и кому предпочёл других» (2,119).

Жизнь человечества и превращается в гнилую пирамиду.

Сам автор подыгрывает в этом стремлении именно бесам. Должно согласиться с наблюдением А.М.Любомудрова: «На страницах “Пирамиды” открывается такая картина, что трудно удержаться от слов о мизантропической направленности произведения. Роман просто пронизан презрением к человеку как несовершенному творению»¹⁷⁹.

На «небесах» уже как будто является мысль ниспровергнуть человека (об этом идут разговоры между персонажами романа), прекратить его существование. Уже брезжит вопрос: кто заменит человека в иерархии, в пирамидебытия? Роман пронизан силовыми линиями эсхатологических предчувствий, апокалиптическими образами, иносказательными пророчествами грядущей всеобщей гибели и — полного уничтожения человечества не только в земном, но и во внеземном его существовании.

«…Заключительная страничка людей начиналась с довольно грозных предзнаменований. Имеется в виду прежде всего полная атрофия того гормонального чувства бессмертия, что двигало предшествующие общественные формации и в самой ничтожной примеси к хлебу, стали и бетону упрочняло сооруженья нашей цивилизации во времени. Вдруг под воздействием опустошительных изобретений и не менее самоубийственного развенчания самых священных табу обнажилась крайняя эфемерность жизни, уже неспособной охранять себя…Люди вышли за пределы уютной, достаточно просторной и благодатной ниши размерами в шар земной в неизвестность, не поддающуюся осмыслению человека и потому обрекающую его на жестокий и страшный финал» (3,61).

Такую гибель человечества прозревает, вдохновляемый Шатаницким, молодой мыслитель Никанор Шамин, рисующий утопическую картину вырождения человека и утверждающий, «что самый страшный зверь преисподней милосерднее мечты человеческой, да ещё на подступах к вершине!» (3,61). Под мечтоюподразумевается та самая гибельная гнилая пирамида, которая, по мысли дьявола, должна развенчать человечество в глазах Творца и по отношению к которой сам Леонов занимает позицию беспощадную, — пирамида коммунистической доктрины.

Наперекор вселенской иерархии люди стремятся выстроить именно эту, собственную свою пирамиду — её символическим прообразом становится пирамида Хеопса, о которой пишет крамольное сочинение Вадим Лоскутов, старший сын о. Матвея, — сооружение не просто бесполезное, но способное лишь усугубить земное зло. Пирамида, сооружаемая людьми, есть их движение «к звёздам», их намерение достичь собственными усилиями предела могущества и счастья. «Подразумевался отвлечённый полёт в иррациональное нечто без определённых лоций или адреса, на пределе умственной видимости» (3,66).

Леонов очень точно примечает вот это абстрактное и оттого абсурдное стремление неведомо куда, сколько бы ни объявлялось обоснование подобного стремления наукою, какие бы программы, максимумы и минимумы, при том ни составлялись.