Православные святые. Чудотворные помощники, заступники и ходатаи за нас перед Богом. Чтение во спасение

В то время в Византии возникла и быстро распространялась ересь иконоборчества, поддерживаемая императором Львом III Исавром (717–741 гг.). Став на защиту православного иконопочитания, Иоанн написал три трактата «Против порицающих святые иконы». Мудрые, богодухновенные писания Иоанна привели императора в ярость. Но, так как автор их не был византийским подданным, его нельзя было ни заключить в тюрьму, ни казнить. Тогда император прибег к клевете. По его приказанию от имени Иоанна было составлено подложное письмо, в котором дамасский министр будто бы предлагал императору свою помощь в завоевании сирийской столицы. Это письмо и свой лицемерно-льстивый ответ на него Лев Исавр отослал халифу. Тот немедленно приказал отстранить Иоанна от должности, отрубить ему кисть правой руки и повесить ее на городской площади. В тот же день к вечеру Иоанну вернули отрубленную руку.

Преподобный стал молиться Пресвятой Богородице и просить исцеления. Заснув, он увидел икону Божьей Матери (это была икона «Троеручица», она была передана Иоанном в Лавру преподобного Саввы Освященного, в XIII веке икона находилась в Сербии, а впоследствии чудесно перенесена на Афон в Хилендарский монастырь). Святой услышал голос Богоматери, сообщивший ему, что он исцелен, и вместе с тем повелевший без устали трудиться исцеленной рукой: «Рука твоя теперь здорова, не скорби об остальном, но усердно трудись ею, как обещался мне, сделай ее тростью скорописца». Проснувшись, он увидел, что рука его невредима. Он всю ночь воспевал новую песнь: «Десница Твоя, Господи, прославилась силою» (Исх. 15, 6); десная Твоя рука исцелила мою усеченную десницу и сокрушит врагов, непочитающих Честного Твоего и Твоей Пречистой Матери образа, и уничтожит ею, для возвеличения славы Твоей, врагов, уничтожающих иконы».

Узнав о чуде, свидетельствовавшем о невиновности Иоанна, халиф просил у него прощения и хотел вернуть ему прежнюю должность, но преподобный отказался. Он роздал свое богатство и вместе с приемным братом и товарищем по учению Космой отправился в Иерусалим, где поступил простым послушником в монастырь Саввы Освященного.

Нелегко было найти ему духовного руководителя. Из монастырской братии на это согласился лишь один очень опытный старец, который стал умело воспитывать в ученике дух послушания и смирения. Приняв Иоанна в свою келью и желая заложить в нем основы добродетельной жизни, старец прежде всего дал ему такие правила: чтобы он ничего не делал по своей воле; чтобы труды и усердные молитвы приносил Богу, как некую жертву; чтобы он проливал слезы из очей, если желает очистить грехи прошедшей жизни, ибо это пред Богом ценнее всякого дорогого фимиама. О духовном делании старец положил такие правила: чтобы Иоанн не имел в уме своем ничего мирского; не только не представлял в воображении каких-либо неприличных образов, но хранил бы ум свой неприкосновенным и чистым от всякого суетного пристрастия и пустой гордыни; чтобы не домогался каких-либо откровений и познания сокровенных тайн; не надеялся бы до конца жизни на то, что разум его непоколебим и не может согрешить и впасть в заблуждение; напротив, пусть знает, что помышления его немощны и разум может погрешить.

Прежде всего старец запретил Иоанну писать, полагая, что успехи на этом поприще станут причиной гордыни. «Не только не пиши никому посланий, – говорил старец, – но даже и не говори о чем-либо из светских наук. Соблюдай молчание с рассуждением, ибо ты знаешь, что не только наши философы учат молчанию, но и Пифагор завещал ученикам своим долговременное молчание, и не думай, что безвременно говорить хорошее есть благо. Послушай Давида, сказавшего: «Молчал даже о добром» (Пс. 38, 3). Какую же он от сего получил пользу? – послушай: «Воспламенилось сердце мое во мне» (Пс. 38, 4), т. е. огнем Божественной любви, который возжегся в пророке размышлением о Боге».

Блаженный же Иоанн, как истинный послушник, во всех заповеданных ему службах являлся безропотным. Однажды старец послал преподобного в Дамаск продавать корзины, изготовленные в монастыре, причем поручил продать их гораздо дороже их настоящей цены. Иоанн ни словом, ни в уме не прекословил, не сказал, что те корзины не стоят назначенной цены и что дорога очень дальняя; не подумал даже того, что ему стыдно идти в тот город, где его все знают и где он был раньше всем известен по своей власти. И вот, проделав мучительный путь под знойным солнцем, бывший вельможа Дамаска очутился на рынке в рваных одеждах простого продавца корзин. Но Иоанна узнал его бывший домоправитель и скупил все корзины по назначенной цене. Иоанн возвратился, низвергнув послушанием и смирением врага рода человеческого, а с ним гордость и суетную славу.