Правота желаний (сборник)

Доун с самого начала знакомства с Робертой испытывала к ней сочувствие и симпатию. Роберта с малых лет отличалась полнотой и вызывала у мальчишек насмешки. Однако со взрослением самым страшным для Роберты стали не насмешки, а сексуальное пренебрежение, которое Роберта испытывала со стороны мальчишек. Подростки чурались грудастой и задастой Роберты, но не возражали, чтобы она им отсасывала. Однако сами парни к ней не прикасались: ни объятий, ни поцелуев, – удручающе редко ей удавалось заполучить хуй во влагалище – в основном хуй, полный крови, восседая на полных спермы яйцах, направлялся в её всегда открывающийся ему навстречу рот. Роберта была и этому рада, поскольку даже такие случаи не представлялись ей так часто, как бы ей этого хотелось.

Роберта тоже тянулась к Доун, которая была прямой противоположностью ей по внешности и успеху у представителей мужского пола всех возрастов. Однако по своим взглядам на секс девушки были весьма близки, а это сделало их верными подругами. Их дружба проявлялась не только в том, что они сидели за одной партой, но и в том, что они защищали друг друга от сплетен и грубостей со стороны конкуренток и парней.

Доун была центром внимания, потому что была красивой, свободной, знавшей себе цену юной женщиной. Она легко шла на сближения с парнями, но заслужила за это уважение, а не презрение, которое обыкновенно достаётся доступным девушкам. Добилась она уважения тем, что прежде, чем раздеться, ставила условие очередному претенденту на звание любовника, чтобы он сначала полизал ей клитор и довёл до оргазма, а лишь потом тыкал своим членом в её отверстия. Когда же один парень, не выполнив уговора, сразу нацелился на углубление, Доун схватила его яйца в кулак и заставила обманщика поваляться по полу, пока она одевалась, глядя на него, свернувшегося в утробное положение и воющего от боли. Доун ушла, не хлопнув дверью, а аккуратно её прикрыв, и парень с тех пор обходил её стороной. Доун рассказала о случившемся Роберте, попросив её сделать эту информацию достоянием школьного общества, и та с помощью многочисленных добровольцев разнесла эту весть по всей школе. С тех пор, когда Доун шла по школьному коридору, все парни почтительно расступались, как подданные перед королевой, а девчонки завидовали до посинения. Ведь они, послушно и подобострастно начинавшие с сосания хуя, быстро оказывались со спермой во рту, но без всякого уважения, не говоря уже о наслаждении.

Роберта вынужденно следовала большинству, но лишь из безысходности, так как единственное, чем она могла соблазнить парней, это своей готовностью к хуесосанию.

* * *

Доун легко достигала оргазма, помня себя мастурбирующей со времени первой вспышки самосознания. Родители ей в этом не мешали, а когда Доун было годика три и она, сидя на диване в гостиной, раздвинула ножки и стала себя ублажать, не обращая внимание на окружающих, мама подсела к ней и сказала, что то, чем она занимается, дело хорошее, но его следует отправлять в уединении. Доун послушно прервалась, потопала в свою комнату и больше на людях не пускалась в погоню за оргазмом, пока ей не исполнилось одиннадцать, когда она впервые занялась этим совместно с подружками, сев в с ними кружок.

После первого оргазма на Доун не находило разморенное удовлетворение, наоборот, её желание только вступало в истинную силу, и наслаждение могло длиться часами. Если интенсивность жизни определять тем, насколько быстро возрождается только что удовлетворённое желание, то интенсивность жизни у Доун была наивысшей.

Однажды она совокуплялась с мальчиком из параллельного класса у него дома. Его родители уехали на выходные, и он не терял времени даром. Юные возлюбленные провели в постели часа два, интенсивно настигая оргазм за оргазмом, и Доун в какой-то момент почувствовала, что подустала. В этот момент в комнату вошёл брат её возлюбленного, который был на год старше и, по словам младшего брата, уехал с родителями. Это был невинный обман, чтобы второй брат не остался обделённым. Доун, только взглянув на пришельца, загорелась воспрянувшим желанием, а когда он погрузился в неё, новая череда сильных оргазмов нахлынула на неё. Так Доун познала ущербность одного любовника и с тех пор всякий любовник, тотчас следующий за предыдущим, возвращал ей скукожившееся было раздолье ебли.

Всякий раз, когда Доун оказывалась с лишь одним любовником, ебля прерывалась на сон, на разговоры или на, не дай бог, курение, – и это представлялось для неё высшим кощунством. Способность Доун возрождаться с каждым новым любовником настойчиво указывала ей на то, что она создана для череды любовников, а не для одного, рано или поздно усталого и поднадоевшего.

Доун пришла к выводу, что женщина кричит и стонет в наслаждении для того, чтобы приманить других самцов к месту совокупления, чтобы те смогли заменить того, от которого она в данный момент стонет. Так, во всяком случае, Доун объясняла свои громкие стоны – она хотела, чтобы их услышало как можно больше мужчин и ринулось к ней на помощь.