Правота желаний (сборник)

Доун вспомнила начало своей женской жизни, когда всякий раз она разочаровывалась в любовнике. Подобно любой женщине, она волновалась, готовясь к свиданию, прихорашивалась, предавалась фантазиям, предвкушая близость. Это занимало часы, а тут ещё подготовительное общение перед еблей, будь то гуляние по музеям и паркам, посещение кинотеатра или обед. Наконец Доун раздвигала ноги для пылающего любовника и – через десять минут всё кончалось. Причём ещё хорошо, если через десять минут, а нередко бывало – через три минуты или даже через одну.

Затем приходилось ждать, и как бы быстро ни происходило возрождение у мужчины, – всё равно же ждать. А нередко на одном быстром оргазме и кончался весь запал этого любовника. Сколько часов и сколько эмоций Доун уходило понапрасну на ожидание и приготовления! И всё это ради нескольких минут?

Поэтому, чтобы избежать разочарования и напрасной траты времени, Доун решила сразу отдаваться мужчине и проверять, что из себя этот мужчина представляет.

Один влюблённый в Доун постоянно являлся к ней с цветами, но боялся к ней прикасаться, убеждая себя, что этим он демонстрирует своё уважение к девушке.

В конце концов при очередном букете Доун не выдержала и воскликнула:

– Прекрати ты цветы таскать! У тебя что, серьёзные намерения? – в лоб спросила она его.

– Конечно, серьёзные, – подтвердил парень.

– Все вы так говорите, – парировала Доун, – а сами кончите за две минуты и сразу засыпаете.

Влюблённый смутился, а когда она перед ним разделась и улеглась с ним в постель, любовник кончил, как только ввёл в неё свой весьма средненький член. Но не заснул, так как Доун его выгнала.

С тех пор проявление интенсивной влюблённости стало лишь отвращать Доун от одиночных мужчин. Романтическое отношение к женщине – это признание мужчины в его собственной сексуальной неумелости и неуверенности в себе, а следовательно это – гарантия неудовлетворённости для женщины.

– Ах ты меня любишь? – смеялась она в лицо романтику. – Тогда вставай на меня в очередь.

Первые фантазии о мгновенном совокуплении без всяких ухаживаний и разговоров являлись Доун в виде желанного изнасилования. Подобными фантазиями делились с ней многие подружки. Доун вскоре поняла, что причина этих фантазий – робость женщины, которой не хватает духа отдаться сразу, и поэтому она в своих мечтах перекладывает эту ответственность на мужчину, называя изнасилованием его целеустремлённость.

Однако Доун, отдаваясь без ломанья и сразу, почувствовала, что скорая «самоотдача» и даже искусный любовник не являются решением её проблемы.

Доун быстро уразумела, что оргазм у любовника – это убийца её наслаждения. А ей хотелось наслаждения, которое бы длилось часами и чтобы мужчина извергался в неё хотя бы каждые две минуты.

Вот почему любое единичное совокупление для Доун являлось coitus interruptus[55], как бы долго оно ни длилось.

Только череда мужчин делала наслаждение полноценным, как в мозаике, когда отдельные частички мужских оргазмов, складываясь один за другим, и образовывали узнаваемый лик счастья.

Для Доун не существовало хорошего или плохого мужчины. Для неё существовал либо один мужчина, либо столько, сколько нужно для её счастья. Однако точное число она назвать не могла. Подобно известному парадоксу превращения нескольких зерен в кучу зерна: два зерна – не куча, десять не куча, а после какого-то N-ro зерна их скопище можно назвать кучей. Однако назвать это число невозможно. Так было и с мужчинами для Доун: двое – это ещё не счастье, а лишь удовольствие, и четверо ещё нет, и десяти мало. А вот после тридцати-сорока прорезывалось полное счастье.

Когда секретарша в офисе Доун, двадцатилетняя девушка, выходила замуж и попросила дополнительные пять дней на свадебное путешествие, то Доун щедро дала ей семь. Невеста запрыгала от радости и воскликнула, что жених её – лучший мужчина на свете. На что Доун поинтересовалась:

– Сколько у тебя было мужчин до твоего жениха?

– Двое, – зардевшись ответила невеста.

– Значит ты можешь лишь сказать, что твой жених лучше тех двух, а не всех мужчин. Четвёртый может оказаться значительно лучше твоего жениха.

Невеста от неожиданности обронила улыбку и чуть не расплакалась.

Но Доун решила дать ей важное напутствие о сути «верности» и «измены». Доун пригласила невесту на ланч и, отмечая её волчий аппетит, пошутила, что, наверно, её сексуальный аппетит ещё сильнее. Девушка польщённо улыбнулась и услышала, что такой аппетит и впредь надо удовлетворять не только дома, а также в ресторанах.

Далее Доун заявила, что верность мужу оборачивается изменой себе. Недаром же говорят, что надо уметь любить себя и только тогда ты будешь уметь любить других. То же самое и в верности: надо быть прежде всего верной себе, то есть своим желаниям, даже если они противоречат желаниям мужа.