Правота желаний (сборник)

Оргазм одинокого мужчины, хотя и давал Доун толчок для собственного оргазма, тем не менее вызывал в ней разочарование обречённым прерыванием её наслаждения, которое жаждало длиться. Поэтому череда мужчин являла собой полное решение всех проблем: излившийся в неё мужчина тотчас сменялся другим, который хотел её с такой же силой, как секунду назад её хотел предыдущий, и поэтому Доун пребывала в постоянно обновляющемся мужском желании, живя в непрерывно длящемся своём. Доун ощущала себя факелом, и чтобы он не потух, а продолжал гореть, его, как эстафету, надо передавать от мужчины к мужчине. Каждый из которых должен быть спринтером.

Когда Доун говорила мужчине fuck me – это было единственно искреннее и точно выраженное чувство, которое она испытывала к нему. А когда он кончал, она говорила ему fuck off[56] – ив такой момент это тоже было самое искреннее чувство к мужчине, выполнившему свою функцию.

Доун всегда поражал резкий перепад чувств у мужчин до и после оргазма. То, что для неё было длящимся наслаждением, меняющим лишь оттенки, для мужчин было либо чёрным, либо белым.

Исчезновение мужского желания было абсолютным, как смерть человека. Перед Доун вставала непостижимость подобная смерти: как же так, ещё секунду назад этот человек улыбался, радовался, стремился, и вдруг катастрофа оргазма, в результате которой желание исчезает, будто его никогда не было. О желании, как о человеке, остаётся только память и дела. В данном случае делами являлись лишь выплеснутые сперматозоиды, которые могут сохранить память об оргазме, создавая новую жизнь.

* * *

После встречи Доун и Роберты их дружба страстно возобновилась. Основой этой дружбы была их совместная тяга ко множественным мужчинам. Отдав дань обществу и своей совести, родив, воспитав и выучив своих детей, женщины оказались свободными, а узы брака Доун научилась время от времени сбрасывать незаметно для мужа.

Освободившись от присутствия детей, которые к тому же перестали уже быть детьми, Доун решила посвятить свою оставшуюся жизнь наслаждениям. Она продолжала работать в мужниной компании лишь для того, чтобы иметь в старости достаточно денег для покупки молодых и красивых ёбарей. А с её нуждой в очереди мужчин денег на них потребуется немало. Она даже просчитала минимальную сумму, которая ей понадобится, чтобы устраивать в старости оргии хотя бы раз в месяц.

В остальном же Доун пыталась не загадывать: она знала, что заглянуть в будущее можно только одним способом – листая календарь.

Роберта по наущению Доун организовала в интернете группу, приглашая мужчин участвовать в gang bang. Главным условием участия была женатость мужчин – это была надёжная гарантия того, что они ищут быстрого и безопасного секса без всяких обязательств, что у них мало времени, и они не будут долго задерживаться, кончив, что они не имеют венерических заболеваний, потому как болячки сразу выскочили бы на супруге. Женатость была также гарантией, что вести мужья будут себя тихо и покорно и не болтать о своих приключениях, опасаясь скандалов, которые могут нанести вред их браку и репутации примерных семьянинов. Участников группы набралось более двухсот и их прибавлялось всё больше. Роберта отсеивала подозрительных и тех, кто не хотел посылать свои фото и телефоны, чтобы всегда можно было бы вычислить каждого, если возникнет на то необходимость. Фотографии и общие данные отфильтрованных Роберта пересылала Доун, и та выбирала тех, кого она хотела на следующий раз.

Джорджа она выбрала за его сверхбыстрый оргазм (а скорость его достижения тоже была одним из условий принятия в группу) и за его огромное тело бывшего футболиста – иногда ей хотелось больших мужчин. Можно смело сказать, что Джорджу крупно повезло пройти такой сложный конкурс.

* * *

Доун никак не могла избавиться от тревоги из-за её украденных туфель. Она представляла, как этот вор дарит их своей возлюбленной, стараясь её этим соблазнить, а потом начинает её обнимать и целовать, вызывая в ней желание раздвинуть ноги, – и всё это называется отвратительным словом foreplay. Доун ненавидела foreplay – эту вынужденную возню, которая требуется лишь из-за того, что женщину ограничивают одним мужчиной. Совокупление оттягивается и вместо того, чтобы быстро кончить в женщину и уступить её следующему, одинокий мужчина мурыжит её поцелуями и прижиманиями, выдавливая из женщины возбуждение, которое позволит ей добраться до оргазма. Тогда как этого возбуждения женщина достигла бы без всяких ухищрений, а многоактным совокуплением, будь мужчин несколько.

Но общество разрешает совокупление лишь в одном акте, заканчивающееся оргазмом одного мужчины. Признавая обделённость женщины в такой театральной, а не жизненной, постановке, общество пытается компенсировать эту несправедливость другой несправедливостью, обучая мужчину перестать быть самим собой, то есть не позволять себе испытать скорый оргазм. Обучение мужчины состоит в создании из него искусника по задержанию собственного оргазма для того, чтобы дать время желанию самки созреть.