Правовая охрана товарных знаков в России

Для того чтобы определить состав правомочий, входящих в содержание права на товарный знак, обратимся к анализу Закона РФ о товарных знаках. В соответствии с п. 1 ст. 4 указанного документа «правообладатель вправе использовать товарный знак и запрещать его использование другими лицами. Никто не может использовать охраняемый в РФ товарный знак без разрешения правообладателя». Следовательно, право на товарный знак носит исключительный характер, означающий, что субъект указанного права «обладает монополией на реализацию тех возможностей, которые заложены в данном субъективном праве».[348] Исключительное право на товарный знак включает в себя два правомочия: возможность совершения определенных действий правообладателем и возможность запрещать использование знака другими лицами.[349] Однако, учитывая, что запрет на использование товарного знака третьими лицами изначально установлен законодательством, второе правомочие целесообразнее трактовать как возможность обладателя права на товарный знак требовать определенного поведения от обязанных лиц, т. е. правомочие требования.

Как видно, в соответствии с Законом РФ о товарных знаках (ст. 4) право на защиту не включено в содержание субъективного права на товарный знак. Такой подход к трактовке права на товарный знак представляется более верным. Помимо приведенных доводов в пользу того, что право на защиту является самостоятельным субъективным правом, можно отметить, что субъективное право (в том числе и право на товарный знак), в отличие от права на защиту, реализуется в правоотношениях регулятивного типа. Более того, право на защиту возникает с момента нарушения содержания субъективного права.

Таким образом, Закон РФ о товарных знаках наиболее адекватно отражает содержание субъективного права на товарный знак, формулируя его в традиционной для мировой практики позитивно-негативной форме. В литературе преобладает подобное понимание сущности исключительного права на указанное обозначение.[350] Между тем некоторые авторы, давая характеристику исключительным правам, высказывают мнение о том, что в исключительном праве сейчас превалирует запретительная (негативная) функция,[351] т. е. возможность требовать от третьих лиц воздержания от действий, нарушающих исключительные права их обладателя, выдвигается ими на первый план. С указанным мнением трудно согласиться, ибо в законодательстве по промышленной собственности, ориентированном на рыночную экономику, в первую очередь сделан акцент на позитивную сторону исключительного права, т. е. возможность монопольного использования соответствующего объекта, который патентуется или регистрируется именно с этой целью. Кроме того, для любого абсолютного права вообще характерно выступление на первый план тех действий, которые совершает сам управомоченный. Полагаем, что в настоящее время негативная и позитивная функции исключительного права имеют одинаково важное значение и «корреспондируют друг другу более органично».[352]

Заметим, что по вопросу, касающемуся содержания исключительного права, ранее высказывались и иные мнения. Например, русский цивилист А. Пиленко отмечал, что «патентное право есть право запрещения; позитивная же возможность фабрикации есть не юридическое понятие, а экономическая функция правового института запрещения».[353] Как видно, содержание исключительного права патентообладателя указанный автор понимал очень ограниченно, сводя его лишь к негативной стороне. В то же время в работах Г. Ф. Шершеневича отражен современный подход к трактовке содержания исключительного права. По его мнению, «исключительное право представляет юридическую возможность совершения известного рода действий с устранением всех прочих от подражания».[354]

Однако и в настоящее время природа исключительного права до конца не определена. Так, профессор В. А. Дозорцев выдвинул новую теорию исключительных прав, согласно которой содержание любого исключительного права состоит из двух правомочий: использования и распоряжения.[355] Представляется, что подобная формулировка содержания исключительного права, в том числе права на товарный знак, является довольно узкой. Во-первых, возможности по использованию и распоряжению не составляют самостоятельных правомочий, а входят как элементы в состав правомочия на собственные действия, ибо каждая из указанных возможностей есть нечто меньшее, чем правомочие правообладателя на совершение положительных действий. Во-вторых, указанный автор выделяет в содержании исключительного права лишь его позитивную сторону. Как видно, такой подход противоречит действующему законодательству в рассматриваемой области. Считаем, что исключать негативную сторону исключительного права из его содержания нецелесообразно ввиду «особой уязвимости нематериальных объектов интеллектуальной собственности после того, как они становятся общедоступными публике».[356]