Правые и левые. История и судьба

Если попытаться сформулировать это в самом общем виде, можно сказать, что описанное противоречие неотделимо от способа устройства общества, которое не желает сознавать себя таковым и по этой причине разрывается между требованиями своей эксплицитной идеологии и имплицитными условиями своего функционирования. Это, если угодно, противоречие между видимым и невидимым лицом индивидуалистического принципа легитимности. Общество, которое мыслит и моделирует себя с теми чудовищными последствиями, какие нам известны, как общество, созданное волею индивидов, в реальности является обществом, основополагающая норма которого состоит в том, чтобы иметь индивидов своими членами, а следовательно, в том, чтобы их производить. Только в первом случае каждый обязан отвечать за себя сам при минимальном присутствии государственной сферы, тогда как во втором дело утверждения и защиты подданных в самом их статусе индивидов предоставляется коллективной силе, со всем вытекающим отсюда расширением ее компетенций и средств.

Именно в этом заключается глубинный смысл того вопроса, который встанет острейшим образом как «социальный вопрос» в ходе индустриальной революции, но который на самом деле возник впервые в процессе политического переустройства, предпринятого во время Французской революции. Дело не в том, что существовал некий полный и логичный либеральный порядок, который выступления рабочих подвергли извне социальным коррективам. У либерального порядка есть своя внутренняя дилемма – противоречие между его лицевой стороной, где господствуют исключительно свобода и интересы личностей, и стороной изнаночной, где ради этих же целей требуется расширение социальной власти. А это означает, не в обиду будь сказано либералам, что более или менее удачный компромисс между этими двумя логиками, найденный в рамках государства всеобщего благосостояния, есть неизбежная и нормальная судьба либеральных обществ.

Итак, недостаточно сказать вместе с Луи Дюмоном, что холистическая составляющая непременно сохраняется, пусть даже в размытом или отрицаемом виде, в процессе переустройства, осуществляемого индивидуалистической идеологией. Она не просто сохраняется, она трансформируется, а в определенных отношениях приумножается. Новое определение целого исходя из отдельных воль есть также источник изменений коллективной власти, следствия которых в виде насильственного присоединения могут быть разрушительны. Пример тому – концепция Нации. Признать свободу индивидов высшей ценностью означает, с другой стороны, предоставить неограниченную свободу действий социальной власти, поскольку независимость каждого неминуемо конвертируется во власть всех, виртуально распространяющуюся на всё без исключения. Холистическое общество во всех своих частях было устроено согласно одной и той же логике – логике субординации. Вторжение индивидуализма влечет за собой разделение индивидуальной и коллективной точек зрения, порождающее две логики, которые разом и солидарны, и антагонистичны: логику эмансипации и логику социализации. Интеллектуально они исключают одна другую, но в то же время друг без друга существовать не могут. По сути дела, именно невозможность соблюдать одновременно обе эти неразлучные логики и лежит в основе политических противоречий, раздирающих наши общества. В версиях симметрических и противоположных они постоянно оказываются друг другу противопоставлены и постоянно друг с другом связаны.

Вывод о том, как тесно требования независимости сопрягаются с обязанностью сопричастности, близок к анализу, проделанному Дюмоном; это важно подчеркнуть, потому что дюмоновская интерпретация много объясняет и в противопоставлении правые/левые143. Дюмон предлагает, в сущности, видеть в левых прежде всего партию индивидуалистической идеологии, какой эта идеология утверждается и расцветает вследствие Французской революции. Что же касается правых, они, напротив, являются, по Дюмону, партией тщательно поддерживаемого холистического императива. Отсюда следует, что идеологическое господство левых уравновешивается той реальной властью, какую сохраняют в обществе правые. Все вместе образует, по-видимому, некое конфликтное выражение иерархической дополнительности, вытекающей из взаимного поглощения противоположностей, закон которого Дюмон и вывел в других работах144.

Эта интерпретация имеет то неоспоримое достоинство, что представляет политическое разделение как конститутивный принцип современных обществ и проливает яркий свет на главное напряжение, которое существует внутри них. Однако по причине такой чересчур глобальной формулировки она изображает слишком односторонне как правых, так и левых, сильно недооценивая внутренние противоречия тех и других. Чтобы быть примененной к историческому материалу, она должна сопровождаться взглядом внутрь каждой партии: там обнаруживается то же самое напряжение между двумя составляющими145.