Праздничный коридор. Книга 2

Людмила решила, что окончательно потеряла над собой контроль и потихоньку сходит с ума. Но девочка была почти реальной, а Люда боялась снова остаться наедине с темной водой. Поэтому она продолжала плыть и даже попыталась разговаривать с девочкой:

– Ты, маленькая, устроила мне гонки за лидером? Ты так быстро бегаешь, что мне за тобой не угнаться. Может, ты немножко сбавишь темп? А то старой тетке за тобой никак не поспеть.

Но девочка продолжала бежать и, кажется, еще быстрее, а Людмила старательно загребала воду, чтобы не отстать от этой странной малышки.

К вечеру, когда у Людмилы уже сводило судорогами онемевшие от холода и усталости руки и ноги, девочка выбежала из воды на берег и побежала к лесу. Людмила, спотыкаясь, и волоча разбухшие от воды ноги, спешила вслед за ней. В глазах и в голове появился туман, а тело налилось свинцовой тяжестью. Тело Людмилы прожигал жар раскаленного железа, а лицо распухло, отекло и стало очень похоже на большой арбуз. Когда Людмилу окончательно покинули силы, и она готова была рухнуть на лесную тропинку, лес расступился и закончился заросшей травой и кустарником опушкой. На самом стыке леса и поля стоял облитый лучами заходящего солнца маленький, аккуратный домик.

Девочка вбежала в дом, а Людмила присела на ступеньки крылечка и жизнь начала медленно покидать ее тело. Веки распухли и давили на глаза невыносимой тяжестью. Когда рядом послышался какой-то шорох, Людмила с трудом приоткрыла глаза, и, как в густом тумане, увидела маленькую старушку в черном платье, которая вышла из дома и подошла к ней. Старушка положила свою маленькую прохладную руку с длинными пальцами на лоб Людмилы и сказала:

– Не сдюжила ты, милая, испытание славой и богатством. Наказание пришло.

Людмила подумала, что вместе с наказанием пришла ее смерть, и это хорошо и правильно – лишняя она на этой земле, никому не нужная, пора ей уходить. Она хотела об этом сказать старушке, но язык распух, жестко цеплялся за пересохшее нёбо и слова не получались. Ее голова склонилась на грудь, и сознание отключилось – она провалилась в черный мрак.

Вернулась в жизнь Людмила с первыми лучами солнца. Она ощутила на щеке прикосновение теплого лучика солнца и осторожно потрогала руками свое лицо. Она ясно помнила все, что с ней произошло, и искала на лице следы разрушения кислотой. Пальцы нащупали тонкий шрам, который пересекал змейкой все лицо и опускался на грудь. Начинался он в волосах, по диагонали пересекал все лицо, сползал с подбородка на шею, а затем разделил полоской грудь. Людмила не видела свое лицо, но даже без зеркала было понятно, что шрам сам по себе не разрушил очертания ее лица. Даже незамысловатый макияж замаскирует этот шрам от посторонних взглядов. А если на лоб опустить густую челку, а на щеку – локоны, то о шраме можно и самой забыть.

Но глаза… Один глаз был наглухо запечатан шрамом, а на его месте пальцы прощупывали пустоту. Второй глаз был окружен опухшими, тяжелыми веками. Людмила долго не решалась открыть глаза – накатывал леденящий страх, и предчувствие полной слепоты.

«Сейчас я все узнаю. Открыть глаза», – приказала себе Людмила и попробовала разомкнуть веки. Опухшие веки одного глаза были послушны, как и прежде. А под ними был здоровый, все видящий глаз.

«Вот оно, счастье!» – подумала Людмила и осмотрелась.

Вокруг сосны, над ними синее небо и первые лучи солнца. Она сидела возле сосны, рядом лежала маленькая женская сумочка. Сумочка ей не принадлежала, значит, это та, которую она зачем-то унесла из дома Чарышева. Людмила открыла сумочку – там лежала пачка американских купюр. Деньги можно было не пересчитывать, пачка банковская, запечатанная. Больше в сумочке ничего существенного не было – обычные мелочи, которые носит за собой любая женщина и пестрый, легкий шарфик.

«Десять тысяч долларов. Но какая, же, я гадина, – ругала себя Людмила, – зачем я украла эту сумку? Обязательно надо их вернуть. Конечно, не сейчас, а позже. Мне надо как-то начать новую жизнь, а без денег, пожалуй, не получится. Разберусь со своей жизнью, потом верну. Нужно найти старушку, сказать ей спасибо. Сколько времени я провела в избушке, и почему очнулась в лесу? Бабушка сказала, что я не выдержала какое-то испытание, а я думаю, что это было затмение. Помутнение моего разума. Разве здравомыслящий человек смог бы поднять руку на ребенка? Не зря она мне грезилась, когда я готовилась к смерти. Но какая чудесная девочка! Воскресну в этой жизни и попытаюсь хоть один разок на нее посмотреть. Она мне жизнь спасла. Упаду перед ней на колени и прощение буду просить. Будь всегда здорова и счастлива, милая Олюшка. И прости злобное чудовище, тетку Людку».

Людмила встала на ноги и почувствовала тяжесть и слабость своего тела. Ее мутило и покачивало, но Людмилино лицо сияло улыбкой счастья – она жива и это самое главное.