Праздник на выезде

– Обожаю, когда ты ревнуешь! – Улыбка Глеба сверкнула в полумраке. – Но вообще-то мы обсуждали их корпоратив. Она попробует перекинуть этот заказ нам. – Он подошел ближе и попытался отобрать у Алины закуски. – Да поставь ты, нам нужно поговорить.

– А есть о чем? – Она дернула поднос на себя. – Иди выбивай заказ! Через постель оно надежнее будет.

– Да сколько можно! – Он рванул несчастные закуски из ее рук, но не рассчитал силы. Мгновение – и вот уже подвал четы Мякинен усыпан канапе с персиками и голубым сыром.

– Отлично. Просто прекрасно. – Алина медленно выдохнула, собирая в кулак остатки терпения. С одной стороны, спрятать труп в подвале проще простого, с другой стороны, у Веты все-таки праздник… – Схожу за щеткой, – и Белкина, будто нечаянно задев Глеба плечом, прошествовала к выходу.

Она планировала хорошенько хлопнуть дверью, и непременно так бы и сделала, если бы удалось ее для начала открыть. Алина вцепилась в ручку, терзала ее, как могла, дергала – все без толку. Они застряли.

– Эй! – крикнула Алина, чувствуя, как к горлу подкатывает паника. – Откройте! – Она забарабанила в дверь. – Выпустите нас!

– Тебя никто не услышит, – спокойно заключил Глеб и указал пальцем наверх. Оттуда доносилась веселая музыка и всплески хохота. – У них конкурсы начались.

– Твою ж… – Алина обреченно опустилась на ступеньки и запустила пальцы в волосы. Лучше бы она сейчас устраивала кексовый стриптиз этой странной Лизе!

– Да успокойся ты, нас все равно рано или поздно выпустят. У них же тут главный сюрприз, – и Глеб кивнул на огромный надувной шар с надписью «Мальчик или девочка?». – Зато у нас куча времени все прояснить.

– Мне и так все предельно ясно. – Алина пнула носком туфли канапешку. – Ты с Настей, я… Я сама по себе.

– А если я не с Настей? Если я с тобой хочу быть? – раздалось у нее над ухом, и Глеб присел рядом. – На, возьми, – он снял с себя пиджак.

– Не хочу, – упрямо надулась Алина.

– Замерзнешь ведь! – Глеб попытался накинуть пиджак ей на плечи. Алина уворачивалась как могла. И вовсе не потому, что в подвале не было холодно, просто от пиджака пахло Глебом. А этот запах лишал ее воли, заставлял делать такое, о чем впоследствии она могла пожалеть.

– Алина! – Глеб крепко сжал ее руки, чтобы она перестала брыкаться. – Какая же ты все-таки у меня еще глупенькая…

А потом он обнял ее. И она честно хотела вырваться. Правда. Хотела, чтобы Глеб перестал целовать ее, перестал гладить по спине, вызывая новые и новые волны мурашек. Хотела, чтобы не касался губами ее шеи, не накрывал ладонью грудь, заставляя ноги подкашиваться. Просто мечтала, чтобы он не расстегивал ее платье – медленно, пуговичку за пуговичкой, – не склонялся над ней, согревая дыханием обнаженную кожу. И уж точно ей не нужно было, чтобы Глеб бережно уложил ее на пиджак, сводя с ума горячими пальцами. Но устоять было невозможно. Она жмурилась, извивалась, силясь вспомнить, почему всего этого делать нельзя, но разум отказывал.

– Пожалуйста… – бормотала она, не зная толком сама, о чем именно просит. – Пожалуйста…

– Все хорошо, я с тобой. – Он обволакивал ее, и все путалось в ее сознании.

Весь мир словно был и далеко, и одновременно внутри ее. Она плавала в звуках, запахах, вкусах. Музыка наверху, частое дыхание – снизу, горьковатая терпкость кофе на его губах, шершавый и холодный бетон пола, который Алина царапала, пытаясь ухватиться за реальность, теплая кожа…

– Кот… Конта… Котра… – Губы не слушались, язык, обессилев от поцелуев, заплетался. – Контраце…

– Есть. – Глеб выудил из кармана серебристый пакетик. Беспомощно взвизгнула молния на его джинсах.

А потом все исчезло. Не осталось ничего, кроме тугой, сладкой боли удовольствия. Кажется, Алина кусала губы. Кажется, выгибалась дугой, словно одержимая дьяволом, кажется, Вселенная взорвалась вместе с ней, разлетевшись на тысячи сияющих розовых осколков.

Алина откинулась на пол, сдула со лба прилипшую прядь. Перед глазами возникло лицо Глеба в отблесках разноцветных огней. Но не этого Глеба, который сейчас лежал сверху, прерывисто дыша, а Глеба с мальчишника. Видно, мозг Алины очистился настолько, что сквозь прозрачную пустоту показались воспоминания.

Вот они пьют текилу за стойкой, и Глеб дразнит ее. Мол, как ты вообще работаешь фармацевтом, скучно ведь. Ха! Хочешь веселья? Будет тебе. И она выкладывает на полированную столешницу блистеры с таблетками. Как козыри, один за другим. Рудакову будет полезен этот урок.

– И что здесь? От кашля и запора? – Глеб с трудом перекрикивает басы. – Или все сразу? – и хохочет, довольный своим остроумием.

– Мощный афродизиак, чтоб ты знал. – Она трясет у него перед носом опытным экземпляром сильного успокоительного. Вот будет умора, если он уснет прямо тут, в лужице текилы!

– Да ладно!

– Могу дать на пробу!

– Только после вас, мэм. – Он с вызовом вскидывает бровь.

Что ж, она и здесь его обыграет. Спрятать капсулу под язык, дождаться, пока он выпьет свою, а потом выплюнуть украдкой. И опана! Враг повержен, пляши, победитель! Ну же, давай, глотай! Спокойной ночи, золотой мальчик.