Праздник на выезде

Спелись… Будь проклята женская солидарность! Стараясь не оборачиваться и ненароком не зацепить боковым зрением то, что происходило сзади, Глеб торопливо выхватил из бардачка упаковку салфеток и поставил между передними сиденьями. Хрена с два он повернется туда, чтобы ее отдать!

О своем решении Глеб пожалел в ту же секунду. Потому что мимо него просунулась окровавленная рука Алины и… И прощайте, закуски.

Каким-то чудом Глеб успел выставить голову в окно, содрогаясь от рвотных позывов. Плюс в этом был лишь один – ему таки полегчало. Минусов оказалось больше. Во-первых, Алина с Настей по тошнотной инерции тоже стали давиться и кашлять. Во-вторых, водители соседних машин уставились на Глеба как на какого-то слабака. И только шофер черного ритуального автобуса, который притормозил в паре метров, опустил стекло и солидарно кивнул.

– Держись, новичок! – крикнул он Рудакову. – После десятого жмурика будет легче.

Едва лишь загорелся зеленый сигнал, Глеб вдавил в пол педаль газа. Он вообще давно не молился, но теперь лихорадочно вспоминал и Господа нашего, Иисуса Христа, и пречистую мать его, Деву Марию, и пресвятую Троицу, и всех святых.

– Я больше не буду грешить, – молился он одними губами. – Ну, постараюсь, по крайней мере. Очень. И свечку поставлю. И на Алинке женюсь. Обвенчаюсь. Только прошу тебя, Господи, не дай ей родить в этом бренном катафалке!

Глеб нащупал под футболкой крестик, стиснул его левой рукой так, что края впились в ладонь. И то ли иконка на приборной панели помогла, то ли там, наверху, удивились от неожиданности, услышав голос самой заблудшей из овец, но молитва сработала.

Никогда еще Глеб так не радовался при виде больницы. Затормозил у ворот – и гранитная глыба, что давила на его плечи, обратилась в пыль. Рудаков выскочил из машины, кинулся к спасительной будке охранника, радуясь каждому шагу по твердой земле.

– Пропустите! – Он забарабанил в стекло. – Скорее!

Но охранник, казалось, с понятием скорости не был знаком вообще. Медленно, будто издеваясь, он отложил кусок хлеба с салом, облизал, сволочь такая, каждый палец, а потом пододвинул к себе журнал.

– На вас выписан пропуск? Номер машины?

– Да нет у меня никакого пропуска! Срочно, пожалуйста…

Охранник неторопливо выглянул из своей будки.

– Куда уж тебе торопиться-то? Ладно, так и быть. – Он нехотя вздохнул.

– Пропустите?

– Ага. Только в морг сначала позвоню, уточню… Ты не волнуйся, у них там сейчас все равно очередь на выдачу. Фамилию только назови… Ну, забирать-то кого?

– Вы не понимаете. – Глеба снова окатило паникой. А вдруг она родит, пока он тут валандается с этим тормозом? Вдруг в машине уже все в крови, как после техасской резни бензопилой, и два орущих младенца… – Никого я не забираю! Мне привезти надо! Там женщина беременная!..

– Горе-то какое, – охранник сокрушенно покачал головой. – Но к нам так просто не возят… Это через коронеров надо было…

Глеб готов был уже расколотить проклятую будку к чертям и вытащить тупого охранника за грудки, но в эту самую секунду из катафалка донесся такой дикий крик, что птицы взметнулись с окрестных деревьев. Охранник изменился в лице и побелел, как главный корпус больницы. Больше у него никаких вопросов не возникло: бедолага молча нажал какую-то кнопку, и ворота послушно разъехались.

Как Глеб добрался до родильного корпуса, он уже не помнил. В себя смог прийти только много позже, после трех стаканов кофе из больничного автомата и большой шоколадки с орехами. Подышал свежим воздухом, отер лицо снегом, сходил в часовенку у крематория и поставил самую большую свечку.

Он бы с удовольствием сейчас поехал в Переделкино, чтобы напиться. Или, еще лучше, к маме. Обнял бы ее и попросил прощения за то, что из-за него она прошла через такой кошмар. Но Алина с Настей убежали за Лизой внутрь, и Глеб был вынужден в ожидании их слоняться вокруг корпуса, стараясь не слышать стонов и детского плача, что доносились оттуда. Дом ужасов – так бы Глеб окрестил это место.

– Твоя уже все? – К Глебу подошел, шатаясь, какой-то бледный мужик.

Рудаков сразу понял, что тот вернулся с родов. Этот оттиск страха на лице Глеб теперь не спутал бы ни с чем другим. Как отпечаток войны.

– Не знаю. – Глеб поежился и поднял воротник.

– А я отстрелялся. Она, в смысле, – мужик вытащил из кармана пачку сигарет и предложил коллеге по несчастью. Вообще-то Рудаков не курил, только в школе – и то больше из чувства противоречия, но сейчас отказаться не смог. – Двойня, представляешь? Мальчик и девочка.

– Поздравляю. – Глеб выпустил облако табачного дыма и закашлялся с непривычки.

– Хорошо хоть пропустил половину… В смысле, плохо. – Мужику явно надо было выговориться. – Просил ведь ее: сиди дома! Нет, поперлась к подружкам… – Новоиспеченный папаша крепко затянулся. – Повезло еще, что там нормальная девушка нашлась. Помогла, Лиза ее до последнего отпускать не хотела…

– Лиза? – вздрогнул Глеб. – Вы что, муж Лизы? В смысле… Это же я ее привез! Ну, с Алиной, с Настей…