Праздник Святого Йоргена

— Друзья мои! — начал он. — Итак, я посетил свой собор, повидал свою невесту и теперь со спокойной душой могу покинуть вас. Однако незабываемые дни, которые я провёл среди вас, никогда не изгладятся из моей памяти. Но перед тем как уйти, мне хотелось бы напомнить всем вам мудрые слова пророка: «Тот, кто доволен, никогда не унывает, а тот, кто унывает, никогда не бывает доволен!» Это поистине мудрые слова, слова, имеющие глубочайший смысл, который великий пророк раскрыл для всех истинно верующих, и слова эти дадут нам благодатную пищу для размышления в часы досуга, когда мы попытаемся проникнуть в их сокровенную суть. Итак, прощайте, дети мои, прощайте!

В толпе послышались жалобные крики и плач:

— О святой Йорген, останься с нами. Побудь с нами ещё, святой Йорген!

— Увы, я не могу остаться! — воскликнул Микаэль. — До меня дошли важные известия, и, очевидно, самой судьбе угодно, чтобы я отбыл сегодня же, иначе будет поздно. Я не из тех, кто противится воле судьбы, да и вы, я полагаю, не захотите толкнуть меня на этот опаснейший путь.

— Нет, нет! — раздалось в толпе.

— Но, Йорген, ты же обещал исцелить сегодня всех больных и увечных! — закричал старый Тобиас из Нокебю, желая доставить святому удовольствие и заодно показать всем, в каких он приятельских отношениях с самим святым Йоргеном.

— Да, да! — завопили увечные паломники, стараясь протиснуться поближе к святому.

«Чёрт бы побрал этого старого идиота из Нокебю, — подумали первосвященники. — Теперь всё погибло».

Однако святой лишь улыбнулся и добродушно покачал головой.

— О маловерные! — воскликнул он. — Неужели вы думаете, что я забыл об этом?

— Нет, нет! — кричали паломники.

— Или я заслужил ваше недоверие?

— Нет, нет!

— Разве не сделал я для вас так много, что это превзошло ваши самые смелые ожидания?

— Сделал, сделал!

— Так слушайте же меня, — продолжал святой Йорген. — Здесь передо мной столько больных, увечных и калек, что, как вы сами понимаете, я не могу исцелять каждого в отдельности. Не так ли?

— Исцели хоть меня, — раздался чей-то крик.

— И меня! И меня! — понеслось со всех сторон. Завязалась невообразимая давка.

— Нет, нет! — вскричал святой. — Было бы жестоко исцелить одних и не исцелить других. Избави бог от подобной несправедливости! Но я сделаю иначе. Слышите ли вы меня?

— Слышим, слышим!

— Так вот, сегодня вечером, сразу же после захода солнца, войдите попарно в Соборную рощу. Поняли?

— Поняли!

— В северной части рощи растёт моя священная ивовая изгородь. Отрежьте себе по маленькой веточке и отнесите домой. Посадите веточку в цветочный горшок и поливайте колодезной водой, зачерпнутой при лунном свете. И знайте, что первые семь листочков, которые зазеленеют на вашей веточке, обладают чудодейственной силой! Сорвите их! Но не сорвите по ошибке восьмой листок, ибо в нём таится яд, который сразу же уничтожит целительное действие семи первых листочков. На этих семи листочках сделайте настой и пейте его, но медленно и с молитвой. Тогда совершится чудо, и вы все поймёте, что я всегда выполняю свои обещания… Однако моя священная дорожная карета уже готова. В неё уже положили священные окорока и запрягли священных соборных быков. Итак, прощайте, прощайте! От всего сердца говорю вам: прощайте, до новой встречи!

И снова буря восторга. Паломники машут руками, у многих из глаз текут слёзы, и вдруг все дружно запевают псалом:

Пусть глупы мы и убоги,
и бедны, и хромоноги,
лик наш радостен и светел,
ибо Йорген нас приметил,

Впереди всех стоит и поёт старый Коркис. Руки у него трясутся, по серебристо-белой бороде текут слёзы, но он радостно улыбается и не отрываясь смотрит на святого своими ясными, умными глазами.

И когда Коронный вор увидел, как легко этот умный благородный человек поддался дешёвому и грубому обману, ему стало горько и тоскливо. Он резко повернулся к первосвященникам, словно желая выместить на них свою горечь и досаду, и властно сказал:

— А теперь, святые отцы, настала минута расставания. Пусть каждый из вас приблизится и поцелует мне на прощанье руку.

Лица у первосвященников вытянулись, однако один за другим они подходили к святому Йоргену и лобзали его руку. Паломники смотрели на них во все глаза.

— Прощай, гроссмейстер, охраняй мой собор и никому, слышишь, никому не давай водить себя за нос.

— Мошенник! — вырвалось у гроссмейстера, когда он почтительно целовал руку святого.

— Прощай, хранитель плаща! Снова повесь этот плащ в моём святом соборе. И да не осквернит твоих святых рук какая-нибудь гнусная подделка.

— Как это трогательно! — прошамкала старуха с провалившимся носом, обращаясь к старику с заячьей губой, и вытерла передником глаза.

— А всё-таки он любит их! — умилённо сказала хромая девушка какому-то карлику.

— Ну а как же! Они ведь тоже святые люди! — заметил старый гнусавый паломник своему косоглазому соседу.

— Вот уж истинно! И нам надо почитать святых! — сказала плачущим голосом старуха ребёнку с раздувшейся от водянки головой.

Так думали паломники.

Отъезд