Праздник Весны

— Тѣ, съ чьими мертвыми тѣнями я прожилъ такъ долго, тѣ, чьи забытыя мысли я воскресилъ въ своемъ уединеніи, — они оказали мнѣ помощь. Они были, въ свое время, ничтожны и слабы въ своемъ дѣтскомъ невѣжествѣ, опутанные суевѣріемъ и дикими предразсудками. Слѣпая стихійная сила давила ихъ, какъ червяковъ, и они гибли такъ же покорно и безслѣдно, какъ раздавленные черви. Но они дали мнѣ то оружіе, отъ котораго отказались вы, гордые, и я заострилъ это оружіе силой вашего знанія. Ты ищешь забвенія и мнѣ оно также необходимо болѣе, чѣмъ воздухъ и вода. Но если бы вы отбросили прочь вашу нелѣпую гордость побѣдителей, — вы тоже давно уже вспомнили бы о моемъ оружіи объ этомъ лекарствѣ, излечивающемъ отчаяніе. Забвеніе, которое можно вызвать по желанію каждую минуту, забвеніе, не похожее ни на сонъ, ни на смерть, ни на презрѣнную жизнь, — что можетъ быть лучше? И послѣ часовъ этого сладостнаго отдыха рождаются новыя силы, чтобы попрежнему влечь себя по пути жизни, — до новыхъ радостныхъ часовъ.

— Если бы было такъ, какъ ты говоришь, то я первая поблагодарила бы тебя! — сказала Формика, послѣ того, какъ онъ замолчалъ и опять сѣлъ, сѣрый и сгорбленный, въ темномъ углу.

Висъ вынулъ изъ своей походной сумки большой прозрачный флаконъ старинной формы, украшенный наивно-грубой гравировкой. Флаконъ былъ наполненъ какой-то жидкостью темнокоричневаго цвѣта, непріятной на видъ.

— Что это?

— Это забвеніе.

— Ядъ? Но вѣдь ты боишься смерти.

— Да, это ядъ, потому-что принятый въ большой дозѣ онъ убиваетъ, — не слишкомъ быстро и потому му-чительно. Но нѣсколько капель даютъ лишь именно то забвеніе, о которомъ я говорилъ тебѣ.

— И ты взялъ секретъ этого состава у тѣхъ, которые умерли?

— О, не совсѣмъ… Они добивались приблизительно того же результата при помощи средствъ слишкомъ грубыхъ и несовершенныхъ. Я взялъ у нихъ почти одну только идею. И я создалъ опъяняющій напитокъ, который они могли бы назвать напиткомъ боговъ.

Онъ поднесъ флаконъ ближе къ свѣту и смотрѣлъ на темную жидкость съ тою же спокойной и увѣренной гордостью, съ какой художникъ смотритъ на свое удачное произведеніе.

— Не особенно трудно было достичь этого. Въ сущности, я только удачно скомбинировалъ уже давно извѣстное. Но нѣсколько капель этой жидкости даютъ покой и радость, онѣ посылаютъ волшебныя грезы, — и разъ познавъ это наслажденіе ты будешь возвращаться къ нему снова и снова. Этого флакона хватитъ тебѣ на всю жизнь.

— Мнѣ? Но неужели ты думаешь…

— Я увѣренъ, Формика. Если бы я не былъ увѣренъ, что ты ищешь именно то, что я принесъ тебѣ, я не сталъ бы искать тебя по всему свѣту. Ты спросишь, какъ я узналъ вообще о твоемъ существованіи? Но вѣдь о тебѣ такъ много разсказывали твои друзья. И изъ ихъ разсказовъ я понялъ, что тебѣ стоить помочь. Мнѣ нѣтъ никакого дѣла ни до счастливыхъ, увѣренныхъ въ себѣ, ни до равнодушныхъ, которые спокойны только потому, что не сознаютъ своего несчастья. Но я ищу и нахожу тѣхъ, кому, какъ мнѣ, нужно забвеніе, — и я дарю имъ свой напитокъ. Я дѣлаю это не изъ любви къ добру, не изъ сочувствія къ ихъ страданіямъ.

Мнѣ просто нравится, когда кто-нибудь, продолжая меня ненавидѣть, благословляетъ мое имя.

— Мнѣ кажется, Висъ, что ты задумалъ ужасное. Я вижу это по твоему лицу. Убери флаконъ. Я не хочу видѣтъ это отвратительное снадобье.

— Флаконъ останется у тебя. Пяти капель въ стаканѣ воды вполнѣ достаточно, чтобы вызвать все, обѣщанное мною. Ты увидишь на яву волшебные сны, твое тѣло перестанетъ тяготить тебя. Мой языкъ слишкомъ неповоротливъ, чтобы изобразить все это блаженство. Отвѣдай одинъ разъ и ты узнаешь сама. Потомъ ты вернешься изъ міра забвенія свѣжая и бодрая, но съ той минуты грезы будутъ для тебя единственной разумной дѣйствительностью, а часы обыденной жизни— только часами ожиданія, нетерпѣливаго ожиданія блаженства.

— И ты… Не ко мнѣ первой ты пришелъ?

— О, нѣтъ. Но другіе съ жадностью вырывали у меня изъ рукъ этотъ напитокъ, какъ только я успѣвалъ разсказать имъ о его силѣ. Ты колеблешься. Вотъ, я оставлю флаконъ здѣсь. Тебѣ стоитъ только протянуть руку, — и ты возьмешь его. Хватитъ на цѣлую жизнь, говорю я. Помни: только по пяти капель. Больше не нужно. Теперь уже поздно, я ухожу. Спи спокойно.

Его тяжелые, невѣрные шаги заглохли въ сырой тишинѣ. Опьяняющій напитокъ, который поможетъ сбросить тяжесть страданій, стоялъ передъ Формикой. Почти машинально она откупорила флаконъ. Какъ будто кто-то властный приказалъ ей, — и она повиновалась. Отъ напитка исходилъ сладковатый запахъ, похожій на знакомый запахъ увядающей травы. Пять капель.

А если испытать? Если Висъ правъ?

Она ничего не потеряетъ, если даже напитокъ не дастъ ей обѣщаннаго блаженства. Можетъ быть, Висъ— простой обманщикъ, а вся его исторія — неумѣстная шутка.

Но такъ не лгутъ. Лжива сама та правда, которой онъ служитъ, но не лживы слова.

Медленно, еще не совсѣмъ обдумавъ то, что она дѣлаетъ, Формика наполнила водой стаканъ, потомъ влила туда нѣсколько капель напитка. Вода слегка замутилась, приняла жемчужный оттѣнокъ. Пряный запахъ сдѣлался легче.