Праздник жизни

— А по мне, так ровно.

— Да нет, смотри. Чуть направо завалилась.

Он подошел и встал рядом.

— Ты что, заделалась критиком рождественских елок?

— Терпеть не могу, когда что-то не так. Меня тогда так и подмывает поправить.

— А по мне, так пусть стоит, как стоит, лишь бы не падала. — Однако он опустился на четвереньки и подполз под елку.

Зад у него выпятился, и Миган невольно поймала себя на мысли, что не может оторвать взгляд от его крепких ягодиц. Вот тебе и беременная, а как до дела доходит, так ее не оторвешь. Хотя, что и говорить, вид у Барта очень сексуальный.

— Скажи, когда будет прямо.

— Чуть-чуть влево. Еще капельку. Отлично.

— Вот голос женщины. — Он попятился и выполз из-под елки. — Сейчас повешу лампочки, если ты сделаешь воздушную кукурузу и какао, — проговорил он, ероша себе волосы.

— Воздушную кукурузу? А ты что, обедать не будешь?

— Кто — я? К тому же мы можем сегодня попозже пообедать. Я все беру на себя.

— Неужели? Ты, наверное, хочешь сказать, что откроешь банку супа?

— Ни капли благодарности.

Миган пошла на кухню и сунула пакет кукурузы в микроволновую печь, поставив ее на пять минут. Скрючившись в три погибели, она извлекла с нижней полки кипятильник. Разогнуться оказалось еще труднее.

— Я вижу, малышка, орудовать на кухне для нас суровое испытание.

Пока подходило молоко, она тщательно смешивала какао, сахарный песок, ваниль и ложку молока до получения однородной массы, а сама думала о мамином звонке. Забавно, но раньше мысль о сходстве матери и Джона ей как-то в голову не приходила. А сегодня, слыша ее рассуждения о ребенке, она вдруг отчетливо это поняла. И подумать только, они чуть не поженились.

Миган попыталась отогнать докучливые мысли. Сегодня она решила взять тайм-аут и не забивать голову мыслями о родственниках, убийцах и еще не родившихся сиротах. Сегодня они украшают елку.

Она посмотрела в окно. Солнце склонялось к горизонту, окрашивая края облаков в желтые и оранжевые оттенки. Дом наполнял голос Бинга Кросби, певшего «Белое Рождество». Голова чуть кружилась от терпкой смеси жареной кукурузы, какао и еловой смолы. А перед глазами маячила крепкая фигура агента ФБР, развешивавшего фонарики на Рождественскую елку.

Вся сцена казалось нереальной и в то же время настолько реальной, что хотелось, чтоб она запечатлелась навсегда.

Друзья позеленели бы от зависти, если бы увидели его сейчас, подумал Барт, обходя елку и закрепляя провода с лампочками. Рождественская елка в необъятном доме на берегу Мексиканского залива. Об этом можно было только мечтать. А если еще добавить к этой пасторали женщину, столь красивую и умную, что голова кружится и хочется залезть в постель, а там будь что будет…

Этот Джон последний осел. Упустить такую женщину. Да таких днем с огнем не сыщешь. Он, конечно, не эксперт по части женщин. Он так никогда и не мог понять, что им надо от мужчин, о чем свидетельствовал его неудачный брак.

Он посмотрел на вернувшуюся Миган.

— Вот это жизнь. Красивая женщина входит с едой. Только это не для моего начальника. А то он не заплатит мне.

— Лично я ему не скажу, если, конечно, ты не сбежишь, не доделав елку.

— Самое трудное позади. — Он отшвырнул носком ботинка пустую коробку из-под гирлянды лампочек и включил штепсель в розетку. Сотня разноцветных огоньков замигала по всей елке. — Ну как? Инспектор по елкам принимает работу?

— Красиво.

— Все лампочки на месте?

— Вполне. — Она опустила глаза и погладила живот. — Что ты говоришь, малышка? Хочешь выглянуть и посмотреть? Прекрасно. Подожди до Рождества, и будешь с нами. Только не вылезай сегодня.

Барт взял чашку с какао, не отрывая глаз от Миган. Он не знал, чем был вызван этот звонок по телефону, но, насколько он понял, мать беспокоится, как бы Миган не оставила ребенка, поскольку подруга ее погибла и некому позаботиться о младенце.

Он слышал, как Миган сказала, что не собирается оставлять ребенка, но у него были серьезные сомнения на сей счет. Женщина, которая разговаривает с еще не родившимся ребенком, едва ли так просто расстанется с ним, когда он появится на свет Божий.

Впрочем, это не его ума дело. Его забота — сохранить ей жизнь.

— Какой у тебя был лучший подарок на Рождество? — спросила вдруг Миган, вешая на ветку блестящий красный шарик.

— Надо подумать, — ответил он. — Пожалуй, велосипед, который мне подарили, когда мне было шесть лет. Я был в таком неописуемом восторге, что стал кататься на нем по снегу. А у тебя?

— Кукла. Мне было четыре годика. Она где-то здесь в доме, наверное в одной из коробок в куполе. Я просила маму подарить мне сестренку, но она решила отделаться куклой.

Барт стал тоже вешать игрушки. Он вешал их повыше, чтобы ей не тянуться.

— А какой лучший подарок сделала ты?

— В смысле? Самый дорогой или самый восхитительный?

— Который был тебе дороже всего.