Пражская весна

– Да, товарищ Брежнев! – Женщина подобралась, как для прыжка в воду и выдохнула. – Товарищ Шелепин и товарищСемичастный отказали в открытии документов по делу моего отца. Без объяснения причин. Мой отец работал на благо Родины и Партии, разве он не заслужил Правды?

– Товарищ Бехтерева, – участливо продолжила я. – Наталья Петровна! Давайте рассмотрим два варианта гипотетически. Только гипотетически. Ваш отец был Главным конструктором Остехбюро. Особого бюро. То есть – не рядовой сотрудник, а руководитель с кучей подписок секретности. Итак первый вариант-его подставили, и он не виновен. Но вред Остехбюро был уже нанесен, и он, как руководитель тоже несет ответственность.

– Да, но… – Попыталась оправдаться Наталья Петровна.

– Второй вариант-ваш отец поддался на провокации и сам влез в дерьмо. В этом случае интересам государства был бы нанесен больший ущерб. В любом случае, ваш отец – секретоноситель, и открыть информацию сейчас-не совсем логично.

– Но руководитель Остехбюро Бекаури реабилитирован в тысяча девятьсот пятьдесят шестом… – Попыталась продолжить Бехтерева.

– Товарищ Бехтерева, я же вам объяснил проблемы с секретоносителями. Давайте подождем десять лет и вернемся к этому вопросу.

Семичастный с серьезной миной на лице покивал в знак согласия со словами генсека. Глава КГБ и сам не знал, почему Шелепин, его бывший патрон, заблокировал дело Бехтерева, он не спрашивал, а только принял к сведению.

Плечи Бехтеревой поникли, видно было, что она разочаровалась в Брежневе.

– Товарищ Бехтерева, я предлагаю вам другую вещь. – Я решила направить пыл Натальи Петровны на благие дела. – Предлагаю вам полностью заняться работой по тематике мозга. Ваш дед начал эту работу, его ученики продолжили, но ушли в нейрохирургию. Я признаю за нейрохирургией большую роль, но нужна еще и терапия. Вот этой – то терапией болезненных состояний мозга, я не говорю о психиатрии, еще полностью никто не занимался. Вы можете продвинуть советскую науку на достаточно большую высоту, если займетесь вплотную этой тематикой, а там, глядишь, десять лет быстро пройдут. И вы станете мудрее, и сможете принять правду, какой бы она не была.

Моя проникновенная речь заинтересовала Бехтереву. Она поняла, что за спрос бить не будут, и воспряла духом.

– Вы имеете в виду..? – Бехтерева не поверила и переспросила.

– Я хочу, чтобы вы работали и не поддавались на провокации. Вы руководитель одной из служб, принимаете важные решения, наверняка, попадаете в сложные ситуации и с честью из них выходите. Партия хотела бы, чтобы занялись этим большим делом и вывели нашу страну на передовые позиции.

У Бехтеревой загорелись глаза, она уже переключила свое внимание с личной обиды на дело. Я очень надеялась, что Бехтерева организует прорыв в изучении проблем мозга.

Я завершила беседу с Бехтеревой, попрощалась с директором Института и мы отбыли на ужин. После ужина нас ждало концертное представление подопечных организаций товарища Фурцевой.

Глава 14

Я вернулась из поездки в Ленинград удовлетворенная. Теперь мои позиции укрепились. Если раньше я в панике пыталась сориентироваться в движухах на Политбюро, то теперь я могла играть краплеными картами. Мне нужно было натравить Шелепина на министров и товарища Суслова. Это можно было сделать, раскрутив проект освоения Сибири и Дальнего Востока. Черненко уже вернулся из больницы, его затворничество по причине пневмонии закончилось. В Ленинграде я не только встречалась с массами, но и вспоминала. В памяти остались обрывки новостей от «600 секунд», «Взгляда», «Военной тайны», и новых передач, таких как «Не факт», «Улика из прошлого» и документального криминального сериала на НТВ с Леонидом Каневским.

Почему я решила воспользоваться Шелепиным? Шелепин считался честным партийцем, хотя и с наполеоновскими амбициями, приведшими его к заговору против Хрущева. И хорошим аналитиком, иначе он бы развалил КГБ, вот я и подброшу ему задачу с детективным уклоном. Мне все еще нужно было выиграть время. Командировкой в Ленинград я спаслась и от контактов с членами молдавско-днепропетровской политической группировки, которые составляли окружение Брежнева. И отодвигала на неопределенный срок войну с ЦК Украины. Эти майданутые и во времена СССР слишком наглели.

И, коромысло налево, у Брежнева кроме жены и детей были еще родственники, вот с ними мне вообще не хотелось встречаться, поскольку всплыли бы воспоминания о детстве, в котором я ни бум-бум. Проблема была еще и в том, что дочка Брежнева теперь жила с ними. Все было из-за внучки, вернее из-за первого мужа Галины. Циркач оказался злопамятным мужиком и периодически вспоминал о правах отца, вернее о праве проживания ребенка с отцом. Нет, первый муж Галины открыто не угрожал, иначе бы его можно было приструнить, просто тактичные намеки на фривольное поведение Галины, которое можно было рассматривать двояко. Да и богема после хрущевской оттепели почувствовала себя в силе и стала потихоньку сливаться с криминалитетом.