Пражская весна

– Ну вы знаете, что в Риме – Папа Римский, глава католической церкви есть. Так вот, у медиков проблема следующего рода – всякие церковные секты используют галлюциногены природного происхождениядля откровений. Естественно, медики ищут лекарства, противодействующие этим галлюциногенам. Но однажды возникла патовая ситуация – в одной из сект были действительно зафиксированы чудесные исцеления больных с повышенным уровнем гормона пролактина, с опухолью мозга, опухолью гипофиза-кажется. Так вот, токсикологи выяснили, что использовался один из алкалоидов спорыньи – эрголин. Так вот, как вы понимаете, Италия – буржуазная страна, и все исследования патентуют частные фармацевтические компании. То есть, мы не сможем получить информацию об исследованиях.

– Товарищ министр здравоохранения, понимает, что я предлагаю? – я внимательно и с вызовом посмотрела на представителей министерства здравоохранения.

– Не совсем! – министр покачал головой.

Косыгин начинал догадываться о том, что предложит Брежнев и заранее усмехнулся. Вот ведь неугомонный Леонид Ильич!

– Я предлагаю, – начала я свою речь, – начать вашей лаборатории самим исследования на мохнатых товарищах. Вы ничего не теряете, итальянцы уже зафиксировали чудесные исцеления, поэтому они будут копытом бить, но сделают лекарство на основе этого алкалоида. Ваша задача – год отработать с мышками-крысками, найти удобную форму лекарства и начать испытания на людях. Я же понимаю, что сами хирургические операции, скажем так, проводятся уже на последней стадии болезни.

– Интересное предложение! – задумчиво протянул министр здравоохранения, краем глаза посматривая на Косыгина. Тот в ответ кивнул.

– Именно для этого я пригласил в нашу поездку представителя фармакологического комитета. – Продолжил генсек. – Как вы понимаете, католики добродушием к нам не страдают, и если действительно результаты итальянских исследований превзойдут ожидания, то католическая церковь использует это лекарство как проявление божественной силы. То есть, у нас не только вопрос о выздоровлении, но и об идеологии.

– Как я понимаю, эти исследования поднимут престижнашей страны! – заметил Косыгин, смотря на мнущегося министра здравоохранения.

– Хорошо, хорошо! – согласился министр здравоохранения. – Я согласен, что подобное лекарство также необходимо нашим гражданам. Яподготовлю документы для НИИ о данном исследовании. Комитет по фармакологии приложит все усилия для решения данной проблемы с этим лекарством.

Пельнеш и Капица с интересом следили за разговором заинтересованных сторон. Пельнеша поразила напористость генсека в вопросах технического оснащения медицинских учреждений. Пельнеш был представителем просто Академии Наук, но ему тоже было интересно, что же происходит у соседей в Академии Медицинских Наук. Капица же кажется начинал догадываться, зачемгенсек возит их в этой поездке. Но выводы держал при себе.

Так, с НИИ Поленова мы закончили, теперь путь лежал в Экспериментальной медицины институт. Что я забыла там, спросите вы? Я ведь уже озадачила медиков новым лекарством.

А в Институте экспериментальной медицины работала заведующей отделом нейрофизиологии человека внучка профессора Бехтерева. Ей не повезло с родителями. Они были репрессированы. Наталья Петровна после «хрущевской оттепели» писала письма с просьбой о раскрытии информации по делу отца. Но Шелепинпочему-то отказался открывать ей доступ к делу. Семичастный также не завизировал открытие дела. Так что, товарищ Бехтерева развила активную деятельность и просьба о раскрытии информации по делу Петра Владимировича Бехтерева лежала у меня в секретариате.

Не знаю, почему Шелепин не разрешил открыть данные по делу Главного конструктора Остехбюро, но я решила тоже состорожничать, но поговорить с напористой дамой. Бехтеревой было уже сорок лет, то есть, дамой она была, знающей себе цену.

Директор Института экспериментальной медицины нас встретил радушно, провел экскурсию. Министр здравоохранения с легким подозрением смотрел на меня, ожидая подвох с очередным вывертом. Но подвоха не было.

Я попросила директора Института предоставить его кабинет и пригласить Бехтереву. Я попросила Косыгина возглавить осмотр дальше и переговорить с директором на тему пожеланий, а сама в присутствии Семичастного собиралась переговорить с Натальей Петровной.

– Добрый день, Леонид Ильич! – женщина вошла в кабинет директора и поздоровалась. – Директор сказал, что вы хотели меня видеть.

– Добрый день, Наталья Петровна! – сказала я и улыбнулась гостье. – Вы проходите, присаживайтесь.

Мы с Семичастным сидели за столом совещаний, который был приставлен к столу директора. Женщина села напротив нас.

– Давайте поговорим о вашем письме с просьбой открытия дела вашего отца. – Начала я. – Насколько я понимаю из письма, вы ссылаетесь на то, что уже писали и товарищу Шелепину и товарищу Семичастному, но получали отказ.