Пражская весна

– Видите ли, Алексей Николаевич, – я ответила, внимательно посмотрев на Суслова. – Я планирую предложить провести «Год Кубы» и «Год СССР» между Кубой и СССР, и организовать годичный обмен творческими коллективами. Наши товарищи, конечно, поедут на Кубу с «Калинкой-Малинкой», но и встретятся на Кубе с их фольклором, который выражен в уличном джазе и прочая, в том числе церковных песнопениях, мы ведьне забываем, что Куба – это не только коммунистическая, но и католическая тоже. Там очень распространены детские хоры при церковных приходах. Наши граждане и студенты музыкальных училищ должны привыкнуть к другому репертуару, иначе мы оконфузимся перед Фиделем. У Фиделя своеобразный взгляд на коммунизм, ему приходится уживаться на Острове со всеми направлениями.

– Товарищ Суслов ведь не хочет, чтобы у Команданте сложилось предвзятое мнение о нас? – Я с нажимом в голосе проговорила последнююфразу, наблюдая за мимикой Суслова.

– Нет, что вы, Леонид Ильич, дружба с Команданте очень важна для нашей страны. – Суслов быстро сориентировался в теме.

Я сознательно давила на Суслова авторитетом Фиделя Кастро в Латинской Америке. Конечно, Суслову было трудно развернуться в другую сторону, но постоянное упоминание о полезности наших контактов с Кубой раз за разом заставляло смягчать точку зрения Суслова на буржуазную культуру.

– Вы планируете пригласить Кастро в Ленинград? – Вежливо поинтересовался Косыгин у генсека.

– Да! – Согласилась я с ПредСовМина. – Мне бы не хотелось, чтобы Команданте увидел убитый в хлам город. Мне бы хотелось, чтобы Команданте увидел в Ленинграде культурную и научную столицу Северо-Запада. Чтобы он не думал, что мы стянули все силы в Москву и показушничествуем.

Семичастный подозрительно хмыкнул, посмотрев на Фурцеву внимательным взглядом, он тоже знал о странной нелюбви министра культуры к ленинградцам в московских учреждениях культуры.

Мы прокатились по-быстрому еще по паре училищ. Везде было одно и тоже-ректоры нацеливали студентов на Большой театр, а мозгами подумать, что рабочих мест там нет, не хватало.

Мы вернулись в гостиницу на легкий обед. Мой шеф-повар уже покормил остальных. Теперь кушали мы. Была уха из красной рыбы, моя любимая. Компот из брусники, потом сверху чаек зеленый.

Следующая дорога вела нас в НИИ Поленова и институт экспериментальной медицины. Я прихватила Пельнеша, физика министра здравоохранения и представителя фармацевтического комитета.

Что меня тянуло в НИИ Поленова – спросите вы? Да, НИИ Поленова было ведущим по опухолям головного мозга. Это, конечно, не онкология, но тоже серьезно.

Немножко истории из досье на НИИ Поленова. Научно-практический Институт хирургической невропатологии был открыт как уникальное учреждение в одна тысяча девятьсот двадцать шестом году. В нем работали славные хирурги, в том числе и ученик Бехтерева Людвиг Мартинович Пуссеп. Пуссеп стал первым нейрохирургом в стране, благодаря своим разносторонним знаниям. Структура института с самого начала предполагала комплексное изучение клиники и методов хирургического лечения заболеваний и повреждений нервной системы наряду с научной разработкой анатомии, физиологии, патологии и биохимии. Директорствовал в настоящее время в этом НИИ профессор Шамов.

Что мне от этого НИИ надо было? Вопрос с опухолью мозга в семействе Брежневых никуда не делся. На данный момент технологии лечения были одни-хирургическое удаление. А мне бы хотелось, чтобы НИИ Поленова продвинулся еще и в терапии. В моей реальности история Брежневых закончилась достаточно печально, я не говорю о внуках.

Профессор Шамов провел для нас замечательнуюэкскурсию, даже Семичастный впечатлился. Шамов был энтузиастом нейрохирургии, он продвигал обучающий центр на базе НИИ и открытие филиалов по профилю нейрохирургии в стране. Итак, министр здравоохранения гордился представителем своей профессии, это было видно по нему.

– А покажите нам лаборатории биохимии! – попросила я Шамова.

Нейрохирург как-то подозрительно замолчал, взглядом прося поддержки у министра. Министр ничего не понял.

– Обычная лаборатория! – Шамов не понял моего интереса и пожал плечами. Он как-то сразу потух, и из фонтанирующего оптимизмом человека, превратился в администратора.

– А как вы проводите эксперименты над крысами по ихповеденческим реакциям? – снова спросила я.

– А, – оживился Шамов, – это физиологи. – Действительно, очень познавательные эксперименты с крысами они проводят. Наши научные сотрудники, наблюдая за поведением крыс многое выяснили. У них достаточно развита социализация и они также играют социальные роли. Это достаточно интересно.

– Хорошо, я вам верю! – Остановила я Шамова.

Мы были уже у дверей лаборатории биохимии. Зашли туда – правда, наша большая компания не поместилась среди столов с колбами и ретортами.

– Так вот, товарищ Шамов. – начала я проникновенно. – У нас в Москве с визитом были итальянские товарищи. Представители Компартии и Правительства. Так вот, итальянские товарищи мне рассказали несколько поучительных историй. Одна была связана с религией и медициной.