Пражские сказки

Но случалось так, что общение длилось дольше минуты-двух – и вот тогда давление могло стать сильным. Человек, видевший своего кумира на сцене или экране, зачастую не ведал границ, которых не следует переступать. Вечная иллюзия: доставил удовольствие – не можешь уйти просто так. Обычного «спасибо» недостаточно. Кто-то желал почувствовать себя поближе к знаменитой персоне, кто-то жаждал близкого знакомства, и это, к сожалению, распространялось на подавляющее большинство людей. К счастью, работавшие в киноиндустрии таким обычно не страдали, однако случалось, случалось. Матвей четко осознал в какой-то момент, что многие статистки, гримерши и костюмерши порой начинают заниматься своей работой не потому, что их кино влечет, а потому, что рассчитывают найти себе «звездного» и богатого мужа. На Западе эту ситуацию он почти не наблюдал, а в российском шоу-бизнесе – запросто.

А Даша ничего от Матвея не хотела, старалась сделать свою работу и нанести грим наилучшим образом. Она трудилась, шутила и рассказывала про алкоголика с грустным котом. Но она, наверное, слишком женщина, чтобы устоять перед искушением, когда экранный красавец спрашивает, что случилось. Все реакции Матвей знал наизусть, и это вызывало тупую скуку.

Даша не стала вещать о своих бедах, гордо отворачиваться, чтоб уговаривали, или убегать в слезах. Она глубоко вздохнула и сказала:

– Не думаю, что вам действительно есть до этого дело, Матвей Александрович, и я не хочу вас нагружать своими проблемами. Они мои, и я буду их решать. Спасибо, что посочувствовали. Вот я рубашку вашу испортила – это и ваша проблема.

– Вот как, – сказал Матвей и поднялся. – Ну ладно.

Он был немного зол на себя. До чего докатился – подозревает уже всех, даже эту милую девочку.

Она ни в чем не виновата. Не она спровоцировала его на подобные взгляды, и уж точно не она…

А, к черту все.

– Давайте отдадим рубашку костюмерам, – предложил Матвей. – Они клялись мне в вечной любви и обещали стирать все, что я запачкаю. Пусть доказывают.

– Я разберусь, – сказала Даша и тоже встала. Она стояла очень близко теперь, и Матвей отступил на шаг, создавая комфортную дистанцию. – Вы за ней пришли?

– За паспортом, он во внутреннем кармане.

– Его я вроде не заплакала, – задумчиво протянула Даша, пошарила в комке вельвета и извлекла паспорт. – Вы решили сбежать от нас, потому он вам так нужен?

Она пыталась пошутить, хотя голос еще звучал неровно. Матвей оценил.

– Я параноик, – объяснил он, забирая паспорт и засовывая его в задний карман джинсов, – в том, что касается документов и кредитных карт. Ничего бы с паспортом не случилось, конечно, но я бы всю ночь о нем думал. А я ночью спать хочу.

Даша улыбнулась, положила скомканную рубашку на диван, обошла Матвея и открыла гримерный чемодан. Тихомиров смотрел, как она вытирает влажными салфетками щеки и ненакрашенные глаза, как берет со стола мобильный телефон и, не глядя, сует в сумочку. Говорить было, в принципе, не о чем. Паспорт найден, пора в гостиницу, читать завтрашний сценарий, спать…

– Ладно, – сказал Матвей, ненавидя себя за комплекс спасителя, – вы не желаете сказать, что случилось, – это ваше право. Но позвольте исправить вам вечер. Хотите в центр?

Даша посмотрела на его отражение в зеркале, перестав по второму разу елозить салфеткой по щекам, и довольно сухо спросила:

– Зачем?

– Если вы не ужинали, я угощу вас. Вкусная еда исправляет настроение.

– Я имела в виду – вам-то это зачем?

Хороший вопрос. Ответа на него Матвей не знал.

– Вы работали весь день, – Даша, наконец, повернулась к нему, бросив скомканную салфетку в мусорное ведро. – Вам работать завтра и еще много-много дней, и работать лицом. Я, конечно, могу замазать вам синяки под глазами. Но ведь дело не в этом, правда? Вы очень добры ко мне, и я ценю, правда, но, пожалуйста, не стоит ради вежливости идти на жертвы.

Матвей ухмыльнулся. Вдруг стало весело, и подозрения, и смертная скука куда-то делись – ухнули в глубь пруда, качнулась ряска, и нет ничего.

– Это вы меня так отшиваете, Дарья?

– Это я себе уменьшаю количество работы. – Она вдруг улыбнулась, уже искренне, без слез, шмыгнула носом – по инерции. – И освобождаю вас от благородных порывов. Все говорят, какой вы благородный. Вы правда такой.

– Слушайте, Даша, – сказал Матвей, – поехали, ладно? Не потому, что я такой благородный. Просто так.

Она постояла, посмотрела на него, а потом вдруг сказала:

– Поехали.

7

– Вот что, друзья, – сказал он им в один прекрасный день. – У меня осталось всего три монеты.

Семь бед – один ответ. Отправимся-ка мы сейчас в город, закатим себе хороший ужин, а там видно будет, что-нибудь придумаем.

Такси, на котором Матвей приехал в студию, благополучно дожидалось его у ворот.

– К Староместской, пожалуйста.