Пражские сказки

– Дарья, – сказал Матвей, устраиваясь рядом, и она вопросительно посмотрела на свое отражение в его темных очках, – я хотел тебя попросить. Когда дойдем до сцены захоронения, пожалуйста, сделай мне кровь на нижнем веке.

– Запросто, – согласилась она. – А Юрьев одобрил? Он придирчив к крупным планам.

– С Сергеем я это согласовал. Мне надо, чтобы, когда я заплачу, потекла слеза, смешанная с кровью. Маленький штрих к образу. Сергей так покажет способность Далимира к состраданию.

Даша так и не прочла вторую книгу – не успела, и сценарий видела урывками, – а потому спросила с искренним интересом:

– К крестьянам?

– Угу. Они его тащат убивать, а ему их жалко. Как Христу – не ведаете, дескать, что творите.

– Ого, – протянула Даша, – это смело. РПЦ одобрит такой сериал на центральном канале?

Матвей усмехнулся.

– Ну, Далимир все-таки положительный персонаж, несмотря на свою упырскую сущность. Он и кровь-то пил понемногу, так, чтоб не сдохнуть, а его Эстелла крестьянам отдала – и предала. Он до конца не верит, все хочет их простить. Потом, конечно, перевоспитался немного. А эта сцена, что Сергей сегодня готовится снимать, она должна быть страшной и берущей за душу. – Он помолчал и сказал вдруг: – Красиво, правда?

За окном был очередной городок, и старая каменная церковь над заросшим прудом, и тесное скопище чистеньких домиков – словно открытка.

– А вчерашний вампир? – спросила вдруг Даша. – Был или не был?

– К сожалению, сие мне неведомо, – произнес Матвей загадочным голосом и тут же вернулся к нормальному тону. – Не знаю. Могло и примерещиться, но меня смущает подробность описания. И Эле незачем врать, она и так привлекает к себе внимание. Она не такая, какой кажется.

– Умнее?

– Рассудительнее. И не особо пуглива. Я склоняюсь к варианту, что кто-то неудачно пошутил.

– Но…

– Даша, студия огромна. Шутник мог быстро уйти и спрятаться, а где он взял грим и костюм, это уже другие вопросы. Мистика… Ну, мистика, конечно, случается, однако в такие явления я не верю. Хотя… Ты знаешь, почему Сергей решил снимать именно в Челаковице?

– Нет.

– Там не так давно обнаружили вампирское захоронение то ли десятого, то ли одиннадцатого века. Не смейся, я серьезно. Были ли погибшие вампирами или нет, непонятно, зубы у них обычные. Но головы отсечены, причем через несколько месяцев после смерти.

– Фу, гадость какая, – не удержалась Даша. Матвей ее отвращения не разделил.

– Гадость, да не в том смысле. Скорее всего, эти «вампиры» были обычными людьми, чем-то не угодившими односельчанам.

Челаковице – маленький, хорошенький городок в холмах, с новыми районами, старой крепостью, где располагался музей, и древней церковью, – никаким мистическим флером, на взгляд Даши, не обладал, но чего не сделаешь с помощью спецэффектов. Зато снимать здесь было гораздо легче, чем в переполненной туристами Праге, куда все ринулись на выходные. Народу на улицах Челаковице оказалось немного, все шли по своим делам.

Группе хотелось поскорее закончить съемки и отправиться пораньше в отель или гулять в центре – надо с пользой потратить свободную часть вечера! А потому работали споро и деловито. Костюмеры с гримерами развернули походный штаб прямо в небольшом скверике и быстро превратили массовку в крестьян, а Матвея и Марину – в вампиров. Здесь им полагались костюмы тринадцатого века, однако с Тихомировым оказалось проще: на нем была белая рубашка, черные брюки и сапоги. Вторую рубашку, измазанную кровью и грязью, костюмеры держали наготове. По сюжету предполагалось, что Эстелла, которую крестьяне считают знатной дамой, властительницей этих земель, говорит старосте, что живущий здесь чужак – вампир. С наступлением сумерек толпа отправляется на охоту, возглавляемая Эстеллой. Матвей выходит из дома, пытаясь решить дело миром, однако на него наваливаются всей толпой и, после недолгой драки, одолевают.

Пока готовились, сумерки и подкрались; чехи, предоставлявшие доступ к историческому дому и право на съемки в Челаковице, стояли рядом с Юрьевым, одобрительно кивали. Местным явно нравилось, что их древняя история оживает, хотя бы и таким образом, и они гордились своими корнями – пусть их далекие предки убивали кого-то, не разобравшись, а ну как те мерзавцы и правда сосали кровь?

Матвей, несколько раз отрепетировавший с каскадерами драку, сказал, что готов.

Даша любила этот момент, когда вспыхивают огромные лампы, создавая танец теней и света, подчеркивающий настроение; любила, когда реальные здания или декорации обретают новую жизнь, играют новые роли. Даше казалось, что зданиям и улицам тоже иногда нравится менять личины.

И сейчас, когда дом шестнадцатого века окружили выкрикивающие проклятия люди в грязной одежде, с зажженными факелами, дух захватило. Несмотря на то что Даша точно знала: это – кино, не реальность.

Матвей вышел на порог и остановился; камера двинулась плавным полукругом, обходя его, меняя ракурс.