Пражские сказки

Обратно ехали весело, удовлетворенные результатами работы (Юрьев получил нужные ему кадры и угомонился, а нет для командного духа ничего более вдохновляющего, чем довольный начальник), и Матвей через некоторое время снова подсел к Даше. Она была рада. За прошедшие дни она стала воспринимать их странную дружбу легче – Тихомиров действительно вел себя словно давно знакомый сосед, и это расслабляло, это… немного обманывало. Не то чтобы Матвей специально собирался Дашу обмануть. Просто она себя знала.

– Когда меня клали в гроб… – задумчиво начал Тихомиров, и Даша не выдержала и захохотала – к ней даже обернулись. – Что такое?

– Ничего, извини… те. Просто так звучит…

– Я понимаю, – он улыбнулся. – Но стараюсь говорить правду. Именно когда меня клали в гроб, я подумал о том, как иссякают легенды и что приходит им на смену.

– В смысле? – не поняла Даша.

– Смотри, что получается. – Он удобно устроился в автобусном кресле, сложил ладони «домиком». – Мы ходим по этому городу, и нам рассказывают легенды, так? Они вплетены в сценарий, они вплетены в саму Прагу, не оторвать. Но все они относятся к эпохе Средневековья, самые новые – к девятнадцатому веку. А потом пришли машины, границы мира стали более прозрачны, мир сдвинулся, обрел новые скорости, и… это уничтожило сказку. Лепреконы попрятались, привидения кому попало не являются, все можно осветить, задокументировать, проверить с помощью британских ученых. Современная архитектура вызывает восхищение человеческим гением, но не рождает сказки. А кино… Кино, пожалуй, способно это компенсировать. Оно нереально, сказочно, оно дает нам новые легенды, которые мы пересматриваем и пересказываем друг другу. Почему ты на меня так смотришь?

– Ты очень разговорчивый, Матвей, – сказала Даша негромко. – Мы мало общаемся, но обычно ты менее эмоционален.

– Это все гроб, – сказал он серьезно, – и чеснок, которым меня накормили на всю оставшуюся жизнь.

– Как же чесночная рулька пана Ладислава?

– У него много других хороших блюд. Кстати… Дарья, не хотела бы ты…

– Я бы хотела, – прервала она его сразу, – но не могу. Сегодня я заканчиваю в гримерной, остаюсь последняя, и я не знаю, насколько это затянется. Нам с Марь Иванной нужно еще кучу вопросов утрясти на следующую неделю, и я…

– Я понял, – в свою очередь прервал ее Матвей. – Хорошо. Пойду выпью пива с Галаховым и компанией.

– Извини.

– Не за что извиняться, Даша. И… ты можешь не опасаться, я не собираюсь развлекаться за твой счет.

Дарья окончательно перестала что-либо понимать. Все-таки для подобных разговоров она слишком мало его знала.

– В каком смысле развлекаться, Матвей?

– Я не Галахов, – отчеканил он. – И ни в коем случае не позволю себе…

– Так, стоп, – сказала Даша, внутренне удивляясь: обычно она такой смелой с мужчинами вовсе не была. Обычно складывалось совсем по-другому. Но Тихомиров… он изначально воспринимался как существо иного порядка – актер, объект приложения ее, Дашиного, мастерства. И то, что он становится другом (или хотя бы хорошим знакомым), облегчало производственные отношения. С ним было легко, как с Казимиром, которого Даша знала всю жизнь. – Этот гроб явно не пошел на пользу. Зайдем с другой стороны. Матвей Александрович, я вас ни в коем случае не хотела ввести в заблуждение. Я не… – Она не знала, как бы корректно сказать, что не собирается ловить его в широко расставленные сети и крутить роман со звездой, просто ради престижа, да ради чего угодно! – Я надеюсь, что веду себя достаточно… уважительно.

Матвей посмотрел на Дашу, потом за окно (там уже мелькали освещенные пригороды), потом изрек глубокомысленно:

– Это все гроб.

И замолчал, загадочный.

Даша поколебалась, потом протянула ему ладонь:

– Мир?

– Труд, май. – Тихомиров пожал протянутую руку. Даша прикасалась к нему целыми днями, нанося и стирая грим, но лишь это рукопожатие отозвалось непонятным тягучим ощущением внутри, словно хотелось, чтобы за ним последовало что-то еще.

В отель Даша в тот вечер пришла поздно: засиделись с Марь Иванной и Таней над графиком съемок. Остальные отправились погулять в город – вечер выдался отличный, теплый, а на следующий день съемки стартовали поздно невероятно, аж в девять утра. Лика написала континьюити, разложила фото и отпросилась гулять вместе с остальными, и Даша с чистой совестью ее отпустила. Несмотря на то, что пришлось работать сверхурочно, чувство выполненного долга грело. Когда Даша пришла в номер, Лики еще не было. Впрочем, молодежь собиралась гулять допоздна, поэтому особо беспокоиться не стоило. Даша упала на свою кровать, завернулась в одеяло, вытянула усталые ноги и даже не успела подумать, какая муха укусила Тихомирова с его странными разговорами. Заснула.