Пражские сказки

На улице сразу показалось очень жарко, солнце навалилось на плечи, расхохоталось в глаза, и Даша еще минуту жмурилась, привыкая к майскому дню после мягких сумерек готического собора. При выходе она взяла со стойки с информацией брошюрку на русском языке и теперь изучала ее на ходу, благо, дорогу запомнила неплохо. В брошюрке было написано, что создателем проекта собора являлся некий Матьё Аррасский, фламандский архитектор и каменотес. Имя отозвалось внутри. Матьё – Матвей…

Маленькие, необъяснимые жизненные совпадения.

«Матвей Тихомиров вовсе не для меня», – думала Даша, шагая к заветному магазинчику. Матвей Тихомиров – для какой-нибудь девушки, привыкшей выходить из лимузина так непринужденно, будто она в этом лимузине и родилась. Матвей – Матьё – для девушки, свободно говорящей на четырех языках и как раз сейчас изучающей пятый, один из диалектов китайского, к примеру. Не для Даши, которая из иностранных языков виртуозно владеет только методом тыка. Не для Даши, у которой опять нет кота, но обязательно будет, или лучше – длинношерстная такса, от которой повсюду клочки жесткого пуха; не для Даши, привыкшей отдыхать в доме тети Евдокии под Нижним Новгородом и есть малину прямо с куста.

Конечно, Матвей может сколько угодно показывать, какой он простой и близкий. Это тоже роль, может, самая желанная его роль в мире, так как простым и близким ему вряд ли удавалось побыть. Он – москвич черт знает в каком поколении, из интеллигентной семьи, его дед был академиком, что ли, а родители – известными актерами, он явно знает, как обращаться с чередой вилок на официальных приемах, и непринужденно позирует перед камерами. Да, в нашей стране все смешано, думала Даша, шагая по улице, но коня и трепетную лань впрячь в одну телегу очень сложно. Причем в данном случае трепетная лань скорее Тихомиров.

Развеселившись внезапно от этой мысли, Даша зашла в магазинчик.

Продавец, разумеется, немного говорил по-русски – кажется, в Праге это умели все. Как и не уезжала никуда… Впрочем, метод тыка тоже пригодился. Даша показала продавцу баночку и тут же стала обладательницей пяти таких же, но полных. Стоили они, как небольшой космический корабль, впрочем, деньги-то студийные. Даша побродила по магазину, высмотрела удивительно прекрасный крем для рук и, не скупясь, купила его уже за свои. Каждый гример знает: увидел хорошую косметику – бери, потом не будет, а пригодится всегда.

Из магазина Даша выходила в прекрасном расположении духа. Пражский Град оживился, туристических групп стало больше, но это непонятным образом лишь придавало пейзажу основательности. В самом деле, пустой город без людей – жуть какая! А здесь ходят, радуются, нажимают на кнопочки фотоаппаратов и блаженно жмурятся от удовольствия. Правда, не все: в русской группе, ведомой тетенькой советского вида, пристроившаяся в хвосте семейная пара громко выясняла отношения.

– А я говорю, она сказала, это еще в четырнадцатом веке строили, Вась!

– В тринадцатом, Люсь!

– Вася, ну я же слышала!

– Так и я не глухой!

Ругались они весело, не зло, с азартом. Даша, улыбаясь, обогнула группу и пошла дальше, делая вид, что она вообще местная.

Вот что еще создает кино, в дополнение к легендам, о которых вчера кривенько, но эмоционально рассуждал Тихомиров. Кино, снимаемое на натуре, среди простых смертных, дает ощущение причастности. У тебя есть разрешение на съемку на городской улице – и вот ты уже избранный. Словно это твои дома, статуи и ворота, это твоя мостовая, которую ты должен показать в кадре самым выгодным образом, твои актеры, твои камеры, и ты вроде как имеешь право здесь находиться. Будто ты местный. На короткое время все вокруг принадлежит тебе.

Такое чувство возникает и в местах, куда ты давно ездишь и хорошо их знаешь, и смотришь несколько свысока, снисходительно, на юных туристов, что ходят по окрестностям, раскрыв рты. Они еще ничего не знают – а тебе все известно, ты как бы свой.

Нехорошо так думать, конечно, нехорошо возвышаться над людьми – но ведь в таком возвышении нет ничего плохого, правда? Даша радовалась, что работает в кино. Ей нравилось быть причастной к этому. Не только творить сказки, но и гордиться тем, что ты это делаешь.

Да, вот, так и есть, пожалуй. Это особенная гордость, и она помогает узнавать места и людей, она делает мир интересней. Может, и прав Матвей, и киношное волшебство вытеснило городские легенды, заменило их. Или – вплело в себя снова.

11

– Должно быть, она заколдована, – говорит король. – Всыпьте-ка ей двадцать горячих, а если и тогда кусать не станет, мы ее закопаем.

Хорошее настроение подпортилось, когда Даша добралась до студии. Нет, Марь Иванна очень обрадовалась привезенному крему, зато выяснилось, что Лика так и не объявилась.

– Я ей звонила, – сказала тетя Маша, – она не берет трубку. Странно, прогулов за ней не замечалось.