Ну и ладно. Марь Иванна времени дала с запасом, сегодня в первой половине дня нет такой запарки, что ожидается после обеда, во время съемок массовой сцены на пражской улице. А значит, можно сорок пять минут погулять по окрестностям. Даша была даже рада, что так получилось, – она и не надеялась оказаться днем в одиночестве в исторической части города. Запомнив улицу как следует, девушка побрела куда глаза глядят.
Конечно, они где-то тут проходили во время экскурсии со Светланой, однако впечатления от съемок уже смазали те воспоминания, и Даша не сказала бы точно – была она именно здесь или еще нет. Она просто шла по улице, браслеты весело позвякивали на руке, солнце светило в лицо и грело, и Даша пожалела, что темные очки остались в гримерке. А впрочем… впрочем, так даже лучше.
Тут было хорошо, благоустроенно: жители Праги явно понимали, что туристическое паломничество приносит им доход, хотя Даша и слышала от девочек-ассистенток жалобы на слишком большой наплыв людей. Но в Праге уже вовсю лето, когда в некоторых странах еще и снег толком не сошел. В Москве вот только-только все начало зеленеть, а тут уже скоро первый урожай снимать будут.
Около прекрасно отреставрированных зданий аккуратными рядами на парковках стояли машины: большинство домов продолжало исправно нести службу в виде офисов, магазинов и отелей, а также вездесущих кафе. Чехи любят поесть, что правда, то правда. Даша подумала, не присесть ли за один из выставленных на солнце столиков, однако гулять показалось интереснее.
Она неторопливо дошла до какого-то комплекса зданий (добралась сюда экскурсия или нет? Не вспомнить), постояла, посмотрела задумчиво, прошла в ворота. В каменном дворе царила тишина, нарушаемая только воркованием упитанного голубя, ухаживавшего за сизой дамой. Птицы кружили по брусчатке, и Даша невольно улыбнулась. Солнце жарко отражалось в стеклах на верхних этажах зданий, бросало теплые блики. С противоположной стороны двора тоже имелись ворота, значит, тут можно пройти насквозь. Даша пошла.
И собор Святого Вита вдруг открылся перед ней.
Она остановилась, будто споткнувшись. Собор был совсем рядом, словно из небытия возникший, Даша вовсе не ожидала увидеть его здесь, вверх не смотрела, не видела его острых башен. А он будто вышел ей навстречу – потемневший от времени, века здесь простоявший и словно усмехающийся: ну что, не ждала меня увидеть? А я – вот он…
От таких приглашений не отказываются.
Внутри было прохладно… и тихо. Всего с десяток человек бродило между скамьями и по проходам – очень мало для такого популярного объекта. Видимо, туристические группы с гидами еще сюда не добрались, и Даша посчитала это фантастическим везением. Солнце падало сквозь цветные окна косыми лучами, зажигая на полу сияющие разноцветные звезды, и по этим звездам, по гулкой, трепетной тишине Даша пошла вперед, к алтарю. Ребристый сетчатый потолок казался сводом сказочной пещеры, и по коже вдруг пробежали мурашки – от прохладного воздуха, от громадности, от красоты. Величественные колонны делили храм словно бы на две сферы – земную и небесную; Даша остановилась, заметив знакомые мотивы, мелькавшие на открытках, и долго, не отрываясь, смотрела на сочный витраж работы Альфонса Мухи. Плавные линии изгибались, текли, создавая мягко падающие одежды и нежные лица, тронутые солнечным румянцем. Изумительно сияли наряды цвета индиго, старцы опускали головы, женщины смотрели, гордо вскинув подбородок.
Даша села на жесткую деревянную скамейку и просидела так с полчаса. Не хотелось никуда бежать, никуда спешить. Спокойное дружелюбие собора будто обнимало: такое ощущение испытываешь, когда сзади подходит любимый человек и обхватывает тебя руками.
Сколько в ее жизни было их, так называемых любимых? И каждый раз – навсегда.
Даша вздрогнула от холода и воспоминаний и посмотрела на часы. Десять двадцать, пора идти назад. Она шепотом поблагодарила собор и двинулась по проходу обратно, счастливо разминувшись с только что вошедшей внутрь многочисленной группой немецких туристов.