Пражские сказки

И Даша его понимала: даже не окутанная туманом, освещенная со всех концов мощными лампами, Злата улочка производила нужное впечатление. Тут должна была развернуться битва между подручными Могильного Князя и ренегатом Далимиром, с колдовством, спецэффектами и неизбежным поражением отступника. Из спецэффектов присутствовал только дым, который должны были в определенный момент выпустить дым-машины, а все остальное создадут на компьютере. Видимо, немало спонсорских денег получила компания от господина Шумкова. Спецэффекты и съемки на такой натуре стоят дорого.

Развернуться на Златой улочке, конечно, было тяжело – очень узко. Тем не менее старики-профессионалы работали отлично: и камера могла ездить туда-сюда, и приборы стояли где надо, и еще люди помещались. В окнах домиков зловеще висели невинные сувенирные цветочки, похожие на детские поделки, – милая мелочь, которая сыграет зловещей деталью и вызовет безотчетное чувство тревоги у зрителя. А когда зритель вовлечен в процесс и сопереживает главному герою, фильм имеет успех.

Даша подтащила столик и кисточки поближе к месту съемок, чтобы, как всегда, сидеть наготове. Завибрировал мобильник в кармане джинсов, и Даша так задумалась, что автоматически вытащила его, не посмотрев на экран.

– Да!

Короткое зловещее молчание, а затем холодный голос произнес:

– Наконец-то.

Даша обмерла. Все чудеса, окружавшие ее только что, лопнули со звоном, словно на стеклянную вазу уронили кирпич.

– Что молчишь, красавица? – продолжали в трубке. – Не хочешь со мной говорить, да? А я с тобой хочу! Какая неразговорчивая фифа, а!..

Даша молча нажала на кнопку сброса вызова. Экран погас, голос исчез, но остался звучать в голове – насмешливый, жесткий, наглый. Она хотела избавиться от этого голоса если не навсегда, то на три коротенькие недельки, но не получилось…

Придется возвращаться.

– Даша! Даша, эй! – Лена дергала ее за рукав. – Тебе Тихомиров машет, подойди к нему!

Ничего не понимая, не осознавая, при чем тут Тихомиров, кто он такой и где она вообще, Даша двинулась в указанном направлении.

– У меня парик немного сбился, поправь, пожалуйста, – сказал Матвей, вгляделся в лицо своей гримерши и уже совсем другим тоном, резким и деловым, спросил: – Дарья, что случилось?

– Все в порядке. – Даша поправила ему парик, не понимая, хорошо поправила или плохо, поморгала, чтобы прийти в себя и спрятать подступившие слезы, и сосредоточилась. Плохо поправила – прядка вон торчит. Даша потянулась к парику снова, но Матвей перехватил ее руку.

– Я вот этого отчетливого вранья, – сказал он еще резче, – не терплю. Хватит, один раз я не настаивал, но во второй такого не будет. Я за то, чтоб все было честно. Ты расстроена. Что произошло?

– Матвей! – Юрьев за камерой тоже начинал терять терпение. – Ты навел красоту или нет? Дарья, убирайся из кадра!

– Извини, – сказал Тихомиров, смягчая тон, – не хотел на тебя кричать, но я… не люблю этого, действительно. Чем тебе помочь?

Даша, высвободив руку, все-таки поправила ему прядку, улыбнулась и шепнула:

– Сыграй лучше всех.

Он прищурился, наклонил голову набок, как любопытный ворон, подумал, поймал снова Дашину ладошку и поцеловал тыльную сторону.

На виду у всех.

Под прицелом камер, под взглядом Юрьева, рядом с маячившим неподалеку «Могильным Князем во всем его ужасающем величии» (смотреть страшно – постаралась Марь Иванна, ничего не скажешь!). Матвей Тихомиров поцеловал Даше руку (звякнули браслеты) и проговорил угрожающе-весело:

– Ну ладно.

И от этих ничего особого вроде не значивших слов Даше вдруг сделалось спокойно.

Ни разу еще ни один мужчина не говорил ей «ну ладно» так, словно закрывал от пуль.

– Ого, – сказала Юлечка Терехова, когда Даша возвратилась на свое место, бегом вылетев из кадра. – Что это Тихомиров такой с тобой галантный, а?

– Ничего, – пробормотала Даша. Щеки пылали.

– Ага, как же. Небось любовь на Карловом мосту загадала, теперь сработало? – поддела ее Юля.

– Нет, – вздохнула Даша, – не любовь.

Она просила у Яна Непомнуцкого ясности пути и возможности разобраться, однако пока святой не слишком-то хорошо ей помогал.

Или помогал все же?

Она смотрела, как Матвей ушел в дальний конец улицы, как Галахов встал напротив него, как заняли свои места члены съемочной группы, каскадеры, статисты… Короткое «Мотор!» – и сцена оживает, и Матвей идет по улице, а навстречу ему выходят убийцы, от которых теперь не уйти.

Даша смотрела, ей казалось, что она уже видела это когда-то: один против всех, победить нет возможности, но он все равно идет, потому что деваться ему некуда. В десятке фильмов она такое видела. Лица и декорации меняются, а герой, по сути, нет.

Он все равно идет…

Именно в этот момент, на старинной Златой улочке, где когда-то алхимики проводили ночь над колбами и алкали золота, Даша по уши влюбилась в Матвея Тихомирова.