Предания и мифы средневековой Ирландии

— Фер Фи[302], сын Эогабала, — ответил тот.

— Отчего ж вы вернулись? — спросил Айлиль Эогана и Лугайда.

— Поспорили мы об этом человеке, — отвечали те.

— Кто ж он таков? — спросил король.

— Славный игрок на арфе, — ответили те.

— Пусть же покажет он нам свое искусство! — сказал Айлиль.

— Да исполнится твоя воля, — ответил человек.

Тут принялся он играть им песнь плача[303], пока не принялись они плакать, горевать и сокрушаться. Тогда велели ему перестать, и принялся он играть песнь смеха, и тогда стали все так смеяться, что едва не лопнули их легкие. Потом сыграл он дремотную песнь и погрузил всех их в сон до того же часа назавтра. Потом отправился он туда, откуда пришел, посеяв раздор среди братьев, ибо того и желал он.

Тогда поднялись братья и молвили:

— Рассуди же нас, о Айлиль!

— Мало в том толку, — ответил Айлиль. — Что говорили вы, когда отыскали меня?

— Говорил я, — ответил Лугайд, — что его музыка моя.

— А я говорил, — отвечал Эбган, — что сам музыкант мой.

— Верно, — сказал Айлиль, — то человек Эогана.

— Лживо ты судишь! — воскликнул Лугайд.

— А по-моему, верно, — сказал Эоган.

— Воистину нет, — ответил Лугайд, — ибо не часто услышишь правду из твоих уст!

— Не тебе перечить ему, — сказал Эоган, — рабу своего господина.

— Раб этот в силах снести тебе голову и истоптать щеки! — воскликнул Лугайд.

— Как же отважишься ты на это? — спросил Эоган.

— На поле битвы, — ответил Лугайд, — а для того приходи в этот День на исходе месяца к Кенн Абрат[304].

Воистину так и случилось. В тот же день на исходе месяца сошлись они со своими отрядами и встали против друг друга. И выступил вместе с Мак Коном его приемный отец, Лугайд Лага[305], сын Маг Нуадата. Заговорил тогда Лугайд со своим шутом, Додера, что был из Даирфини. Во всем, и обличьем, и телом, был он похож на Мак Кона.

— Что ж, — молвил Лугайд, — теперь вызовет меня Эоган на поединок и повергнут нас пыл короля, свершения сына и внука.

— Недобрые речи у тебя на устах, — ответил Додера, — и не иначе как умереть суждено тебе. Я сам выступлю против него в твоем платье и с твоей диадемой в волосах, и тогда скажут все, что это ты идешь к ним. Если случится мне пасть, немедля иди прочь отсюда, ибо решат все, что был ты сражен, и побежит твое войско. Повсюду в сражении станет искать тебя Эоган, и если заметит твои икры, то поразит насмерть.

Так и сделали. Пал шут в сражении, но знал Эоган, что был это не Лугайд. Обернулся он, чтобы отыскать его, но вскричали тут все:

— Победа за нами! Лугайд сражен!

Воистину, так и было: обратился Лугайд в бегство. Тут увидел Эоган икры Лугайда среди воинов, ибо ярче снега, выпавшего в одну ночь, белели они. Побежал Эоган вслед ему и метнул свое копье и попал Лугайду в икры. С той поры и зовется так Дорта Бренгаир.

— Достигло ли цели копье? — спросил Эоган.

Так победили они в сражении. И сказал филид:

Победа в бою при Кеннфебрат
над Мак Коном с. сотнями воинов,
семь лет с того дня миновало,
сразился он в битве Мукрама.

Все так и было.

С тех пор не мог Лугайд найти пристанища в Ирландии из страха перед Эоганом. Тогда отправился он в Альбу, и никто не знал, надолго ли он ушел. Вместе с ним был Лугайд Лага и всего лишь трижды девять воинов. Пришли они к королю Альбы, и долго тогда толковал Лугайд со своими людьми, чтобы остерегались они и не узнал их король, ведь мог он предать их смерти из дружбы с королем Ирландии Артом, сыном Конна. И повелел Лугайд своим людям исполнять каждому волю другого, словно королевский приказ, и никому не называть своего имени.

Приветствовал их король Альбы[306]. Не назвали они себя по имени, и никто не ведал про них ничего, кроме того, что пришли они из Ирландии Всякий день до исхода года приносили им в отдельный дом быка и свинью.

И не мог надивиться король Альбы на их облик, благородство и храбрость в битве, сражении и схватке, победы в играх, собраниях и скачках, умение играть в брандуб, буанбах и фидхелл. А еще удивлялся он, что не было над ними одного повелителя.

Как-то раз играл, Лугайд с королем в фидхелл и вдруг заметил вошедшего в дом непохожего на всех человека.

— Откуда этот человек? — спросил король.

— Из гойделов, — отвечал тот.

— Каково же твое ремесло? — спросил король.

— Я поэт, — отвечал тот.

— Принес ли ты вести об ирландцах, — спросил король, — и хорошо ли им под властью Арта, сына Конна?

— Воистину да, — ответил человек, — ибо не случалось править Ирландией лучшему королю.

— Кто же теперь король Мунстера? — спросил король.

— Эоган, сын Айлиля — чей отец уже состарился, — ответил человек.

— А как же Лугайд, сын Конна? — спросил король.

— Ничего о нем не известно, с той поры как прогнал его Эоган, сын Айлиля, — сказал человек.

— Горестно слышать мне это, — ответил король, — и горе Ирландии без него! А как же его родня?

— Нелегко им пришлось, — сказал человек, — ибо все они не свободны, а их женщины прислуживают Эогану.