Предания и мифы средневековой Ирландии

— Иди же, о клирик, — сказал Брандуб, — к сыну моей матери, Аэду, сыну Айнмере, и проси его об отсрочке, чтобы могли подойти сюда наши воины. Мир или битву получит он после.

Пошел клирик в путь и приблизился к шатру, где приветствовал его король Ирландии. Принялся он расспрашивать его, и сказал епископ, что стоит Брандуб у Рат Брандуб на Слане.

— Зачем ты пришел? — спросил его Аэд.

Просить тебя об отсрочке перед сражением иль миром, — отсветил тот.

— Не будет тебе отсрочки, — сказал Аэд, — покуда не положишь ты руку на три части тела, которыми делаешь ты детей.

Разгневался епископ от этих слов и сказал: — Коли ведает меня господь, то пусть волчица унесет твои три части тела вон к тому холму!

Так оно и случилось, и оттого с той поры имя холму Требалл.

Поднялся тогда король Ирландии и охватила его ярость. Поднялись вместе с ним ирландские воины и выступили вперед, забрав Аэдана с собой.

Вскоре подошли они к Белах Дуин Болг, и спросил тут король:

— Как называется этот проход?

— Это Белах Дуин Болг, — отвечали ему.

— Что это за мешки? — снова спросил король.

— Это мешки с едой ирландцев, что достанутся нынче вечером лейнстерцам, — ответил епископ.

Потом подошли они к Ликк и спросил король:

— Что это за огромная каменная плита?

— Это Плита Раздробления Костей, — ответил епископ.

— Чьих же костей? — спросил король.

— Оттого зовется она так, что твои кости будут разбиты здесь и твоя голова слетит с плеч, — сказал Аэдан.

Потом подошли они к Бернайд на Скиат. — Что это за ущелье, — спросил король.

— Это Ущелье Двух Щитов, ответил епископ.

— Чьих же щитов? спросил король.

— Щитов Тирконелла и Тирона, что останутся здесь сегодня вечером, — ответил епископ.

Прошли через это ущелье ирландские воины и за ним расставили крепость и лагерь.

Отправился Аэдан туда, где был в ту пору король, и принялся Брандуб расспрашивать его. Отвечал Аэдан, что устроили лагерь ирландцы у Келл Белат[369]. И еще рассказал он, как обесчестил его король Ирландии.

— Какой же ты дашь нам совет? — спросил Брандуб.

— Нетрудно сказать, — отвечал епископ, — пусть поставят на крепостном валу огромный королевский факел, а потом приведут к тебе три сотни упряжек, по двенадцать быков в каждой. Пусть поставят на них белые корзины со множеством воинов и прикроют их соломой над головами. Пусть положат на эту солому кушанья. Пусть потом приведут к тe6e трижды пятьдесят диких лошадей и привяжут к их хвостам мешки с мелкими камнями, чтобы испугать ирландских коней. Пусть несут перед тобой королевский факел с котлом наверху, пока не придешь ты прямо в лагерь ирландцев. А до того пошли гонцов к королю Ирландии, и пусть скажут они, что принесут к ним вечером кушанья лейнстерцев.

Так и сделал Брандуб, а пока они так говорили, сказал:

— Лучше мне пойти самому и оглядеть войско вместе с тобой, о клирик!

— Хорошо, я пойду, — отвечал Аэдан.

Выступил тогда Брандуб вперед, и было с ним шесть раз по двадцать воинов да одна лошадь, та самая, на которой он ехал. На колеснице поехал с ними епископ, и приблизились они к склону Сид Нехтан. Поглядел Аэдан на лагерь ирландцев, и увидел словно стаи многоцветных птиц, замерших над ним. И спросил клирик:

— Что там за бессчетные стаи птиц?

— То знамена ирландцев, — ответил Брандуб, — что реют на шестах и копьях над их головами.

И сказал тогда епископ, что не узнал их, а потом пропел песнь:

Я вижу знамена — предвестье сраженья,
что реют как птицы в обличье несчетных цветов [...].

Потом ушел от них епископ Аэдан к своему храму.

Между тем увидел Брандуб на горе множество юношей. Были это сыновья уладов вместе с Диармайтом, сыном Аэда Рона. Окружили их сыновья короля Лейнстера и люди его и захватили в плен.

— Кто вы такие? — спросили лейнстерцы.

— Мы уладские юноши с сыном короля Улада, — ответили те.

Сказали об этом уладам, и тогда поднялись они разом и было их семь сотен да семь тысяч воинов и клириков. Приблизились они к Брандубу и сказали:

— Отчего захватил ты наших юношей?

— Чтобы отпала у вас охота сражаться со мной, — отвечал Брандуб.

— Вовеки можешь ты не страшиться этого, — сказал король Улада, — ибо кровью скрепим мы наш союз и дружбу, как предсказал Конхобар, сын Фахтна. Тут поведал король видение Конхобара и молвил: