Предания и мифы средневековой Ирландии

Виденье чудесное было во сне мне,
как его разъяснить, знает ли кто в сем войске?
Стеклянную чащу я видел, сиявшую, как золотая,
посередине покоев своих, что на Бреге у Бойн[370]

,треть этой чаши наполнена кровью людской[371], небывалая встреча,
за нею лишь треть молока в середине,
еще одна треть благородным вином была полна, такого не знал я,
головы были над ней склонены тех. что приплыли по чистому морю,
лейнстерцам всем, чьи бессчетны дела, сколько бы ни было их,
сердца любовь отдал я и разум.

Тогда явилось Конхобару такое видение. Увидел он лейистерцев и уладов, пьющих вместе из чаши.

— И сказал я, — сказал он, — что был тут предсказан наш союз. Ибо кровь в том сосуде — это слившаяся кровь двух королевств. Молоко — песнопения Господу нашему, что поют клирики двух королевств. Вино в этой чаше — плоть Христа и его Кровь, подносимые клириками. — Так толковал он видение, а потом пропел песнь:

Сотвори наш союз и да будет он вечным союзом,
с деревьями винными, с королями из Лифи долины,
Бригита пусть его оградит и Мэдок из Дун Инне,
Моллинг у мельницы южной, Лобан и Каэмген Глинне,
славный епископ Синхен, Мо-Колмок, что из Каба,
Мо-биу в великой любви, Колман Эла и Комгалл[372]

.О люди двух королевств, что прославлены в песнях,
пусть не будет прочнее союза, чем тог, что свершим между нами!

Сели тогда святые Улада и Лейнстера на склоне и поручились, что никогда не нарушится этот союз.

Потом сказал Брандуб королю уладов, чтобы встал тот лагерем отдельно от короля Ирландии.

— Как же мне сделать это? — спросил король Улада.

— Нетрудно сказать, — ответил Брандуб, — поставь прежде лагерь там, где стоит ирландский король. Начнете вы спорить да ссориться, и не пожелаешь ты терпеть этого.

Так и сделали улады. Но еще прежде, чем покинули они лагерь, напали на уладов Коналл и Эоган и убили две сотни воинов. Отправились улады к Инис Улад. Там вырыли они остриями копий яму и поставили туда лошадей между собой и Данген на Мона.

Между тем снова пришел Аэдан к Брандубу и сказал:

— Воистину, велико бесчестье, что понес я от сына моей матери, Аэда, сына Айнмереха, и воздаст ему за это Господь!

Потом сложил он такую песнь:

Останется Луссан Аэда с лейнстерцам и в[373] [...]. Черный ворон понесет его за край в Килл Кулинд на запад.

Потом упадет он из лап ворона на луг в Килл Кулинд, и дети будут играть им, словно мячом, до исхода семи лет.

Придут ученики из Килл Дара[374], и один из них заберет с собой мяч.

Сделает он из него кропило, и пребудет оно с ним еще до исхода семи лет.

Потом придут в Килл Дара ученики Клуайн мор Мэдок[375], и один из них заберет кропило с собой. Дальше не вижу я его судьбу.

Но пусть вовеки зовется склон, на котором заключен был тот договор, Слиаб ин Котайг[376].

Так и звался он с той поры.

С тем и покинул их клирик.

Тогда отправился Брандуб с одним лишь конем вызвать на бой мужей Ирландии. И вышел от них Блатах, первый среди всадников короля Ирландии. Воистину был он коварный и стойкий, и никогда не метал он копье мимо цели. Но не принесло ему это счастья, ибо пал он от руки Брандуба, и отрубили ему голову подле Ат Блатахта, что зовется теперь Ат Блатха.

После победы в бою поехал Брандуб назад и увел коня короля Ирландии.

Потом привели к нему все его табуны и стада, как велел это епископ Аэдан. И сказал Брандуб:

— Найдется ли кто-то из вас, кто отправится следить за лагерем ирландцев и их королем и останется там, пока не придет наше войско? За это получит он награду, ибо, если убьют его, будет ему райское блаженство от клириков Лейнстера, а если останется жив, будет его племя свободно от податей и получит он со своим потомством то, что причитается мне самому.

Дал он за это свое поручительство.

— Я пойду, — сказал тогда Рон Керр, сын Дубанаха, сын короля Уа Майл. — Пусть же принесут ржаное тесто и телячью кровь и обмажут меня, а потом дадут мне рясу и суму.

Так и было сделано, и стал походить Рон Керр на любого прокаженного. Дали ему еще деревянную ногу, и обперся он о нее коленом.