Преданная. Невеста (СИ)

Делаю шажок ближе. Привстаю на носочки и прижимаюсь губами к плечу.

Осознаю, что из-за перенапряжения тупо плакать хочется.

— Ты уже не соленый…

Шепчу и становится грустно-грустно. Мы совершенно точно вернулись домой. Я совершенно точно испортила ему отпуск.

Слышу шумный выдох. Судейские предохранители срывает.

Что будет дальше — не знаю. Но если бы могла радоваться — радовалась бы. А так стараюсь не выдать степень расшатанности нервов, когда он оглядывается, делает шаг в сторону. Сгребает меня и заталкивает туда, где еще недавно упирался рукой.

Закрывает от всего мира собой. Упирается глазами в глаза. Отпускает себя. А меня вряд ли так просто отпустит.

— Ты не представляешь, как я на тебя зол, Юля.

Согласно киваю. Да, не представляю.

Он подается ближе. Давит лбом в мой лоб. Удерживать натиск сложно. Мне кажется, он легко раскрошит мне шейные позвонки. Но пытаюсь держаться.

— Столько опрометчивости, Юля. Блять, столько опрометчивости.

— Я знаю. И ты знаешь, что я такая.

Челюсти сжимаются. Я случайно соскальзываю взглядом вниз и вижу, с какой силой стиснуты кулаки. Дотронуться к нему страшно. Но я же бесстрашная дура.

Кладу руки на плечи. Снова глажу. Ловлю взгляд.

— Я тебя люблю.

— Ты пошла в обход, Юля.

— Я тебя очень-очень люблю.

— Ты вообще не понимаешь, что вокруг тебя разворачивается. Это тебе шуточки, что ли? Ты думаешь я просто ссыкло перестраховочное?

Мотаю головой. Нет. Я так не думаю. Ты просто тоже меня любишь и излишне бережешь.

Подныриваю и касаюсь его сжатых губ своими. Отрываюсь. Еще раз.

Он дергает голову назад. Не хочет.

Я понимаю. Принимаю. Мне обидно до боли, но он имеет право.

Снова взгляд ловлю.

— Ты делаешь для меня столько, Слав… Я хочу отвечать хотя бы чем-то значимым. — Объясняю свои мотивы максимально просто и доходчиво. Искренне. Я делаю это ради него, да. Но не потому, что считаю себя исключительной в своем деле. Это не самоуверенность. Мы будем очень-очень осторожными.

— Я говорил, что мне недостаточно?

Он груб. И тон и слова. Он все так же хочет меня размазать за самоуправство. Думаю, вполне рассматривал вариант оставить меня на Родосе.

— Не говорил. Я так чувствую.

Я изо всех сил пытаюсь сгладить, но в нем слишком много эмоций. Мужской подбородок опускается. Он смотрит вниз — на мрамор, а не на меня.

Мне страшно. Боюсь облажаться еще сильнее. Но и уняться не могу. Хочу, чтобы оттаял. Очень хочу, чтобы понял меня. Принял.

Глажу плечи. Глажу и глажу. Дышу по возможности спокойно. Жду, когда готов будет снова посмотреть.

Когда делает это — дыхание тут же сбивается. Злой еще.

Щурится.

— Я тебя им представил, чтобы если со мной что-то случится, тебя было, кому защитить. Мы с Власовым об этом договорились. Но я не думал, что ты решишь меня через Салманова взъебать, Юля.

— Это не так, Слав. Я знаю, что ты обо мне заботишься. Я тоже хочу позаботиться о тебе. О нас.

Он хмурится сильнее. Такими темпами залом между бровей станет постоянным. Я несдержано подаюсь ближе к его лицу. Ладони прижимаются к его щекам. Кожу раздражает дневная щетина. Я глажу их. Касаюсь кончиком носа его кончик. Он снова дергается назад. Его как током бьет от моей ласки. Я бью.

— Я слышала, что тебе говорил Салманов. И что ты ему говорил тоже слышала. Я правда очень сильно тебя люблю. И детей тебе рожать я тоже хочу.

Взгляд поднимается от моих губ к глазам. Я предельно серьезна. Он тоже такой.

Возможно, это неуместно, но я несмело улыбаюсь. Быстро тухну. Он серьезный. Я такая же.

— Я тебе рожу, обещаю. Если не передумаешь. Но давай сначала здесь закончим.

— Здесь закончим. Дальше что будет, по-твоему, Юль?

— Я дальше не влезу. Ты меня уволишь. Я сделаю вид, что ни черта не знаю о твоей специфике. Но здесь я обещала.

— Я тебя освободил от обещания. Прекрати.

Прямой приказ ломает волю. Он даже не представляет, как сложно с ним спорить.

— Я себя не освободила. — Произношу, возможно, даже жалостливо.

Он не сдается, но выдает усталость. Тяжело вздыхает. Смыкает веки. Качает головой.

Дальше — упирается лбом в мое плечо. Я голову наоборот запрокидываю. Стискиваю губы. Смотрю в потолок и моргаю.

Ладонь ложится на его влажный затылок. Ноша на моем плече — тяжелая-тяжелая. Но я так ее люблю… Я ее не сброшу.

Глажу. Глажу. Глажу.

Замираю. Опускаю взгляд и прижимаюсь губами над его виском.

В голове крутится целая куча слишком сладких, но абсолютно честных слов. Я пытаюсь подобрать те, которые он воспримет.

— Я у тебя дура, но упрямая, Слав.

Он не спорит. Мне даже обидно, если честно. Но…

— Не хочу, чтобы эта змея думала, что я слабачка…

На непрямое упоминание Кристины реагирует бурно. Как будто воздушным шариком сдувается. Отрывается от моего плеча и колко смотрит в лицо:

— Знаешь, что бесит больше всего, Юля? Ты же все равно по-своему сделаешь. Я могу как-угодно запрещать. Ограждать. Но вчера ты была уверена, что не вывозишь, а сегодня радостно бросаешься под поезд…

В это словах не меньше правды, чем в моих. Так и есть. Но я бросаюсь и не жалею.

— Поверь в меня, Слав… Пожалуйста. Доверься. Я тебе доверяю.