Предатель (ЛП)

Я сворачиваю на следующем повороте, но не к своей квартире, а к лестнице, ведущей наружу, как раз рядом с квартирой Макса. Я притормаживаю, когда прохожу мимо его двери, беспокоясь, как бы звук моих шагов не оказался достаточно громким, чтобы разбудить его. Абсурдно.

Мое сердце громко бьется, когда я добираюсь до верхних ступеней. Поезд как раз проходит мимо, лунный свет освещает его серебристую поверхность. Я прохожу под путями и направляюсь в сторону сектора Отречения.

Трис пришла из Отречения - часть ее врожденной силы идет от них, всякий раз, когда она считает необходимым защищать людей слабее, чем она сама. И я не могу перестать думать о мужчинах и женщинах, подобных ей, которые падут от оружия Бесстрашия и Эрудиции. Они солгали мне, и я, возможно, обманул их ожидания, когда выбрал Бесстрашие, и, возможно, сейчас я подвожу  Бесстрашие, но я не хочу подвести себя. И я, неважно к какой фракции отношусь, знаю, что сейчас сделать правильно.

Сектор Отречения настолько чист, ни клочка мусора на улицах, тротуарах и газонах. Одинаковые серые здания обветшали местами, и бескорыстные люди отказались их чинить, потому что афракционеры так нуждались в материалах; но дома все так же аккуратны и непримечательны. Здешние улицы вполне могли показаться лабиринтом, но я не настолько давно покинул это место, чтобы забыть дорогу к дому Маркуса.

Странно, как быстро он стал его домом вместо моего в моем сознании.

Возможно, я не должен говорить ему; я мог рассказать другому лидеру Отречения, но он - самый влиятельный, и где-то он все еще мой отец, который пытался защитить меня, потому что я - дивергент. Я стараюсь вспомнить прилив  силы, который ощутил в моем пейзаже страха, когда Трис показала мне, что он обычный человек, а не чудовище, и я могу противостоять ему. Но ее нет со мной сейчас, и я чувствую себя тонким листом бумаги.

Я поднимаюсь по тропинке к дому, мои ноги деревенеют, словно у них нет суставов; я не стучу, я не хочу разбудить еще кого-нибудь. Я наклоняюсь к дверному коврику за запасным ключом и отпираю входную дверь. Уже поздно, но свет на кухне еще горит. За то время, что я иду к кухне, он уже поднимается и стоит там, где я могу его видеть. Кухонный стол позади него завален бумагами. На нем нет обуви, ботинки стоят на ковре в гостиной, с развязанными шнурками, а его глаза так же темны, как в моих кошмарах о нем.

- Что ты здесь делаешь? - Он осматривает меня сверху донизу. Я удивляюсь, чего это он на меня смотрит, пока не вспоминаю, что на мне тяжелые черные ботинки Бесстрашия и жакет, татуировка на шее. Он подходит немного ближе и я замечаю, что я такой же высокий, как и он, и сильнее, чем когда-либо был.

Он никогда меня не одолеет.

- Тебя больше не рады видеть в этом доме, - говорит он.

- Мне.. Я расправляю плечи, и не потому, что он не терпит плохую осанку. - Мне все равно, - говорю я, и его брови поднимаются вверх, будто я только что удивил его.

Может, и удивил.

- Я пришел предупредить тебя, - продолжаю я. - Я кое-что узнал. Планы нападения. Макс и Джанин собираются напасть на Отречение. Я не знаю, когда или как.

Секунду он  наблюдает за мной так, что я чувствую, что меня оценивают, а потом его выражение лица меняется на насмешку.

- Макс и Джанин собираются напасть, - говорит он. - Только они вдвоем, вооруженные  шприцами с сывороткой? - Его глаза щурятся. - Тебя послал сюда Макс? Ты стал его бесстрашным лакеем? Что он хочет, запугать меня?

Когда я планировал предупредить Отречение, я был уверен, что самой сложной частью будет заставить себя пройти через эту дверь. Я не предполагал, что он не поверит мне.

- Не будь дураком, - говорю я. Я бы никогда не сказал это ему, когда жил  в этом доме, но двух лет намеренного заимствования речевых оборотов бесстрашных было достаточно, чтобы слова из моих уст вырвались естественным образом. - Ты прав, что подозреваешь. Ты в опасности - вы все в опасности.

- Ты осмеливаешься прийти в мой дом, после того, как предал нашу фракцию, - говорит он тихим голосом, - после того как ты предал свою семью… и оскорбил меня? - Он качает головой. - Я отказываюсь, чтобы кто-то заставлял меня делать то, чего хотят Макс и Джанин, и уж точно это будет не мой сын.

- Знаешь что? - говорю я. - Забудь об этом. Я должен был пойти к кому-то еще. - Я поворачиваюсь к двери, и он говорит:

- Не уходи от меня.

Его рука крепко сжимает мою. Я смотрю на это, на несколько секунд почувствовав головокружение, будто я вне своего тела, уже отделяя себя от происходящего, чтобы пережить это.

Ты можешь победить его, думаю я, вспоминая, как Трис в моем пейзаже страха замахивалась ремнем, чтобы ударить его.

Я вырываю руку, и я достаточно силен, чтобы удержать ее. Но я могу собрать силы только чтобы уйти от него, и он не осмеливается кричать мне вслед, не тогда, когда могут услышать соседи. Мои руки слегка трясутся, поэтому я засовываю их в карманы. Я не слышу, как за мной захлопывается  входная дверь, поэтому знаю, что он смотрит, как я ухожу.

Это не было триумфальным возвращением, как я представлял.