Предателя – на рею!

Четвертый шезлонг – пока пустой – предназначался для «феминистки из Риги». Но Катю никто из них не видел после того, как она отправилась на поиски Миллера за несколько минут до крушения. Зиганиди порывался пойти ее поискать, но каплей запретил. Категорически.

– Не надо светиться, Коля. Подумай сам – нас подняли на борт меньше чем за час до крушения. Наши лица никому не примелькались. Ты уверен, что никто не примет тебя сейчас за террориста? Тебя, конечно, потом отпустят. Даже извинятся. Но на тебя все равно будут обращать внимание, а твое фото останется в базе данных… И не факт, что Катя вернулась в каюту. Она вполне может быть в госпитале.

– Но как она нас найдет? – не сдавался Зиганиди.

– А ты думаешь, я случайно выбрал это место для нашего временного лагеря? – парировал Саблин. – Отсюда не больше двадцати метров до места, где я с ней встречался ночью. И, кстати, – добавил он, – ты сейчас смотришь в ту сторону. Так что не проморгай.

Боцман отчасти был прав. Сабурова действительно пришла в себя в госпитале. Как она там оказалась, Катя не знала. Она очнулась среди ночи, с забинтованной головой и парой синяков на теле. Ударенное плечо здорово болело. Причем волею случая очнулась она в одной палате с Мартой – датчанку резкая остановка судна застала в коридоре, возле собственной каюты, когда она доставала ключ. Марте повезло ни во что не врезаться, но головой она приложилась неплохо. Тем не менее до госпиталя Марта добралась самостоятельно. Причем одновременно с тем, как туда доставили Катю. И она напросилась в одну палату с подругой. Вывихов и переломов у них обеих не нашли. Потому, продержав до утра и накормив завтраком, отпустили. Марта сразу двинулась к себе, а Катя, сославшись на потребность подышать свежим воздухом, направилась на верхнюю палубу.

Она вышла на то самое место, где накануне ее ждал Боцман. Там никого не было. Сабурова посмотрела в одну сторону – ни одного знакомого лица, повернулась в другую – и увидела улыбающегося Николая.

Для капитана Свенсона утро было каким угодно, но только не добрым. Собственно, и утром оно для него не было. Утро – это когда ты просыпаешься с восходом солнца. А не тогда, когда тебя будит среди ночи телефонный звонок старпома Нильсена, который, вместо того чтобы стоять на мостике, меняет залитые кофе штаны. И после этого ты руководишь сначала взломом дверей в рубку собственного корабля, а потом пытаешься успокоить впавших в панику людей после того, как корабль налетел на риф на полном ходу. Даже сейчас капитану хотелось рвать и метать. Впрочем, Свенсон уже остыл и даже попросил у Нильсена прощения за то, что наорал на него ночью. В конце концов, именно стараниями Нильсена пассажиров к утру все-таки удалось утихомирить. Да и, по большому счету, если бы Нильсен в момент нападения был в рубке, что бы изменилось? Ну, были бы у него не испорченные штаны, а грандиозная шишка, как у вахтенного офицера Дженкинса. Эти люди в черном оказались ушлыми ребятами. Никто не видел их лиц, никто не слышал от них ни слова. И при этом они вырубили шестерых моряков всего за минуту, умудрившись не повредить аппаратуру управления. Видеозапись происходившего в рубке почти ничего не объясняла. Свенсон с тоской представлял себе неизбежные объяснения с руководством компании – кто-то из боссов уже наверняка летел то ли прямо сюда, то ли в Коломбо. Он подозревал, что на потеху публике головы полетят, и вполне допускал, что в их числе будет и его собственная, и того же Нильсена, и начальника службы охраны. Хотя, по разумению капитана, виноваты были прежде всего те двое охранников, которые караулили вход в рубку. Впрочем, и они, и операторы злополучной вахтенной смены сейчас были в госпитале, приходили в себя после уколов какой-то неизвестной гадости, которой их попотчевали люди в масках. Мысли капитана плавно перетекли к загадочным злоумышленникам. Захватили управление, изменили курс… для чего? Для того чтобы угробить сверхсовременный круизный лайнер? Если и так, то зачем? Происки конкурентов? Бред. Наши конкуренты так грубо не работают. Но тогда кто? И снова – зачем?

«Ладно, – подумал Свенсон, – это не мое дело. Этим пусть занимаются боссы и ФБР. Мое дело – судно, которое налетело на риф. И которое можно и нужно спасти».