Читаем Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью полностью

Какой мерою мерите вы, той же мерою отмерится вам. Дамочка с польским акцентом поступила со мной так же, как я со своей предшественницей, а ее поступок по отношению ко мне вернула нам обеим внезапно возникшая на горизонте беременная женщина.

Беременная.

Это значит, что у Мильюшки появится сводный брат или сестра. Я подумала, что должна рассматривать эту беременность не с точки зрения своего горя, а с точки зрения дочери. Я хотела, чтобы Мильюшка продолжала поддерживать нормальные отношения со своим отцом, а следовательно, и с его беременной подружкой, с которой наверняка придется рано или поздно познакомиться. Я решила проявить инициативу и мило попить кофейку с будущей семьей Яапа.

Мы вчетвером довольно чопорно посидели в кафе на улице Мидденвег. Толку ни для кого в этом не было, а Мильюшка никак не могла сообразить, как ей относиться к этой странной даме, радостно рассказывающей, что скоро у нее появится «братик или сестренка».

— Мамуль, кто эта женщина? — прошептала она мне на ухо.

— Это папина новая подружка, у которой скоро будет ребенок, понимаешь? — сказала я, чувствуя неловкость оттого, что со мной шепчутся.

— А, ну да, — ответила дочь, и было видно, что она вряд ли что-то поняла.

Через полчаса мы с облегчением распрощались. Мы с Мильюшкой пошли к моей машине, и я попыталась изящно подытожить встречу.

— Как чудесно иметь маленького братика или сестренку. Ты будешь так рада!

— Наверно, — безразлично ответила дочка.

Порадоваться Мильюшке не пришлось: и эту женщину очень скоро сменила следующая. Яап бросил ее так быстро, что она никогда не сообщала ребенку, кто его биологический отец.

Тем временем я переехала в дом в приятном районе Ривиеренбурт, населенном в основном представителями среднего класса. Нам с Мильюшкой очень там понравилось. У нее сложились ровные отношения с отцом, и меня это радовало.

Каждую среду он забирал ее из школы, и они проводили время вместе, а к ужину он завозил ее домой.

Однажды вечером, когда Яап зашел к нам, я сказала:

— У нас на ужин салат из цикория. Будешь?

— Нет, спасибо, но нам нужно поговорить, — мрачно заявил он.

— Давай, а что случилось?

— Ты ведь знаешь, что моя работа в клубе близится к концу, верно?

Да, я знала, потому что Вим заезжал сообщить мне об этом. Он был в бешенстве: Яап устроил форменный финансовый бардак.

— Он воровал, урод, поэтому на выход. Он полностью угробил бизнес, все, что его волновало, — это кому бы еще присунуть. Козлина гребаный!

Из-за яаповских дел я получила взбучку. Я постоянно просила его вести себя разумно, но ему было плевать, и он продолжал в своем духе. Поэтому мне было понятно, что конец не за горами.

— Да, я в курсе, — сказала я Яапу.

— А это значит, что я больше не смогу давать тебе деньги, — заявил он сухо.

— То есть?

— То есть ровно то, что я только что сказал. Я больше не смогу давать тебе деньги, потому что скоро лишусь источника дохода.

— И на что же мы с Мильюшкой должны будем жить? Ты же знаешь, что я не зарабатываю достаточно, чтобы сводить концы с концами. Я даже не могу оплачивать аренду здесь.

Я запаниковала.

— Это твои проблемы. И, кстати, мне пора, — сказал Яап, стоя в коридоре. Он явно торопился уйти от своих обязательств. Уже в дверях он неожиданно спохватился: — А, тут тебе еще почта пришла. — Он вынул из куртки какой-то конверт и кинул его на половичок.

— Какая еще почта? — удивилась я, но он уже спускался по лестнице.

Я подняла конверт и вскрыла его. Это было напоминание о платеже по кредиту на сумму семнадцать тысяч евро. Мы прожили эти деньги как семья, а теперь это внезапно стало «почтой для меня», поскольку кредит брался на мое имя.

Я была не только без гроша, но еще и по уши в долгах. Я побежала за Яапом.

— Погоди-ка, — крикнула я. — Яап, ты что, серьезно собираешься бросить нас без копейки денег?

— Да, именно, — сказал он без тени смущения. — И не вздумай подать на алименты — я скажу в суде, что ты кокаином приторговываешь. Ты можешь попробовать отрицать это, но мы-то с тобой прекрасно знаем, что дело не в правде, а в том, что люди думают. Ты что, действительно считаешь, что они поверят одному из Холледеров? У тебя еще и ребенка отнимут. — Он торжествующе посмотрел мне в глаза.

Он загнал меня в угол, воспользовавшись моими материнскими чувствами и общественным мнением о моей семье. Я точно знала, что никто мне не поверит. Нас списали в утиль уже много лет назад.

Я не стала подавать на алименты. Я не могла так рисковать.

<p>Часть II. Удар исподтишка. 2012–2013</p><p>На свободе (2012)</p>

В пятницу 27 января 2012 года я подобрала Вима на перехватывающей парковке у съезда на Арнем. Это место мы согласовали еще до его освобождения из тюрьмы. Кроме привезшего Вима адвоката Стина Франкена, никто об этом не знал. Стин убедил районную прокуратуру, что Виму не стоит проводить последнюю ночь в заключении в тюрьме Де Схие во избежание наскоков толпы репортеров или чего-то похуже. Он сумел быстро обо всем договориться, подчеркивая, что Вим — медийный персонаж, и нужно обеспечить его безопасность.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книги, о которых говорят

С пингвином в рюкзаке. Путешествие по Южной Америке с другом, который научил меня жить
С пингвином в рюкзаке. Путешествие по Южной Америке с другом, который научил меня жить

На дворе 1970-е годы, Южная Америка, сменяющие друг друга режимы, революционный дух и яркие краски горячего континента. Молодой англичанин Том оставляет родной дом и на последние деньги покупает билет в один конец до Буэнос-Айреса.Он молод, свободен от предрассудков и готов колесить по Южной Америке на своем мотоцикле, похожий одновременно на Че Гевару и восторженного ученика английской частной школы.Он ищет себя и смысл жизни. Но находит пингвина в нефтяной ловушке, оставить которого на верную смерть просто невозможно.Пингвин? Не лучший второй пилот для молодого искателя приключений, скажете вы.Но не тут-то было – он навсегда изменит жизнь Тома и многих вокруг…Итак, знакомьтесь, Хуан Сальватор – пингвин и лучший друг человека.

Том Митчелл

Публицистика

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза