После встречи с Питером мы поехали за продуктами в Нарден. Другой город был выбран специально, чтобы не раскрывать местонахождение Вима. В этот день его и так узнавали почти повсюду.
После ареста и во время судебного процесса Вим превратился в знаменитость. О нем писали книги, статьи и снимали телепередачи. Он стал легендарной личностью — его везде узнавали и заговаривали с ним. Ему такое внимание льстило, а люди, казалось, забыли, чем именно он так прославился.
По дороге обратно в шале я полунамеками, опасаясь жучков в машине, заговорила об убийстве Стэнли Хиллиса — важной фигуры преступного мира. Взглянув на меня, Вим приложил палец к губам. Я замолчала. Мы ехали по проселку, и он сказал:
— Здесь тормозни.
Я припарковалась у обочины. Жестом Вим предложил выйти. Мы пошли вдоль дороги, и он остановил меня на безопасном расстоянии — от него я узнала, что автомобильные жучки могут улавливать звуки за сотню метров.
Лицо Вима выражало первобытную жестокость.
— Это мы завалили их! Всех! Всех до единого!
Кровожадность, с которой были произнесены эти слова, была пугающей. Это подтверждало мои подозрения, что он никогда не остановится.
Вим развернулся и пошел обратно к машине. Я последовала за ним, села за руль, тронулась и переменила тему.
Вернувшись в шале, мы посмотрели несколько телепередач. С особым интересом Вим смотрел программу «Мир в движении», где Питер Р. Де Врис рассказывал о состоянии его здоровья. Задача дать понять, что Вим совершенно безобиден, была успешно решена. Он снова всех обманул.
— Теперь надо ускориться, — заявил он.
Если я ничего не сделаю, все вновь пойдет по накатанной. Но что я могу?
Было уже поздно, и Вим спросил:
— Заночуешь?
— Спасибо, конечно, но нет, — сказала я. — Поеду домой.
— Да ладно тебе, оставайся. Не бросишь же ты меня здесь в полном одиночестве? Тебе что, не нравится мое общество? Очень жаль, потому что мне твое нравится. Поэтому ты никуда не поедешь, — сказал он, перейдя на знакомый властный тон, не оставляющий выбора.
Я нехотя осталась. Спала я на диване у стеклянной раздвижной двери. Несмотря на все предпринятые меры безопасности, я боялась, что за нами следят и его бывшие дружки-уголовники изрешетят шале пулями. В густой листве окружавших дом деревьев мне мерещились призраки. Я — городской человек и на природе чувствую себя в опасности.
Всю ночь я не смыкала глаз. Не потому, что боялась смерти, а потому, что не хотела погибать из-за него.
Раньше было по-другому. Было время, когда я готова была отдать за него жизнь.
Я безраздельно верила в его миф о взаимной преданности членов семьи, в идею «мы против целого мира». Это было, когда после похищения Хайнекена все мы превратились в неприкасаемых.
Но когда оказалось, что Вим способен убивать своих родных, я поняла. Наш враг — не окружающий мир, а он. Вся эта его семейная преданность была чистой воды хитростью, призванной облегчить ему жизнь.
Я вспоминала, как стояла в морге рядом с телом моего зятя, Кора ван Хаута, держа его холодную безжизненную руку и умоляя воскреснуть, вернуться к жизни, которую отнял у него мой брат. Мой брат Вим собирается завтра увидеться со своим сыном, а дети Кора не увидят отца уже никогда.
Той ночью в шале меня захватила мысль о том, что никто не знает, где мы. Что Вим спит и не сможет сопротивляться. Что я могу избавиться от всех следов ДНК, просто спалив этот дом. Что у меня есть возможность убить его прямо сейчас.
Проведя бессонную ночь, я поехала домой. Меня ждала моя сестра Соня.
Я сказала ей, что была готова убить Вима, но у меня не хватило духу это сделать.
— Я рада, что ты этого не сделала, Ас. Я не хочу, чтобы он так легко отделался. Такое наказание было бы недостаточно болезненным, — отрезала Соня.
Она хотела, чтобы Вим провел остаток жизни в тюрьме. Чтобы он понял, что такое предательство, и каждый день вспоминал, как предал своего друга Кора ван Хаута, мужа Сони.
И она была права.
— Но это возможно, только если мы дадим показания против него в суде.
— Правильно, — согласилась Соня.
— Ты знаешь, что может за этим последовать.
— Да, знаю. Но нам стоит рискнуть.
Мы обсуждали это очень часто, но всякий раз, решившись на дачу показаний, мы шли на попятную. До тех пор, пока я не поняла, что у меня нет выбора.
На свободе у Вима почти не осталось друзей, поэтому он проводил очень много времени со мной. Это было именно то, что мне нужно, — чем больше мы контактируем, тем больше информации, которой Вим делится. А эту информацию я могла бы использовать против него. Но постоянный контакт означал еще и постоянный риск. Благодаря своей репутации в преступном мире он мог попасть под пули в любой момент. Я знала, что он этого боится.