Предательский кинжал

— Никто не может его спасти. Единственное, что может немного помочь, — это убрать с его разгневанных глаз все гирлянды и омелы.

— Ш-ш! — сказал Джозеф, бросая нелепо испуганный взгляд на закрытую дверь Натаниеля. — Ты же знаешь Ната! Это просто его стиль. На самом деле он не против украшений. Боюсь, проблема гораздо сложнее. Сказать по правде, Тильда, как бы я хотел, чтобы Паула не привозила сюда этого молодого человека!

— Мы бы все этого хотели, — сказала Матильда, остановившись у двери в свою комнату. — Не беспокойтесь, Джо! Может быть, он еще больше разозлил Ната, но причина не в нем.

Джозеф вздохнул.

— Я так надеялся, что Нату понравится Валерия!

— Вы неисправимый оптимист.

— Знаю, знаю, но нужно же что-то сделать для Стивена! Должен признаться, я немного разочарован в Валерии. Я пытался дать ей понять, как обстоит дело, но… она не хочет помочь.

— Ну, Джо, это неизлечимо, — сухо ответила Матильда.

— И еще неприятности с Мотисфонтом, — продолжал он, его лоб пересекла озабоченная морщина.

— А в чем дело?

— О, дорогая моя, не спрашивай! Ты же знаешь, что в делах я непрактичный старый дурак! Кажется, он сделал такое, чего Нат не одобряет, но я не знаю подробностей. Я знаю только то, что сказал мне Мотисфонт, а это были только намеки, и притом очень туманные. Но послушай! Нат больше ругается, чем на самом деле сердится, может быть, все еще перемелется. Мы должны придумать, как привести Ната в хорошее расположение духа. Думаю, сейчас не тот момент, когда мне надо говорить с ним по поводу Мотисфонта.

— Джо, — серьезно ответила Матильда, — не рассчитывайте на меня в своих благородных планах! Но я дам вам небольшой совет. Не стоит говорить с Натом ни по чьему поводу!

— Они все надеются на меня, — сказал он со своей причудливой улыбкой.

Матильда предположила, что он действительно видит себя всеобщим примирителем, но она так устала, и это возвращение к роли миротворца вывело ее из себя.

— Что-то я не заметила! — сказала она.

Джозеф был уязвлен, но ничто не могло серьезно поколебать его представления о самом себе. Несколько минут спустя Матильда, открывая кран в общей для их двух комнат ванной, услышала, как он что-то мурлычет себе под нос. Фальшивя и повторяясь, он напевал первые несколько фраз старинной баллады. Матильда, у которой был хороший слух, постучала в дверь, ведущую из ванной в его комнату, и попросила его либо выучить мотив, либо замолчать. Потом она пожалела об этом, потому что, обнаружив, что, если говорить чуть громче, они могут переговариваться, Джозеф стал очень болтлив и удостоил ее воспоминаниями о своей беззаботной юности. Время от времени он останавливался, чтобы спросить, слушает ли его Матильда. Впрочем, казалось, он и не ждал ответа, потому что продолжал говорить еще некоторое время после того, как она вышла из ванной. Тем не менее Джозеф не обиделся, когда обнаружил, что целых десять минут его рассказ доносился до нее в виде невнятного бормотания. Он только рассмеялся и добродушно заметил, что, увы, сейчас он в основном живет прошлым и, наверное, превратился в ужасного старого зануду. После этого он вернулся к своей викторианской балладе, распевая ее и так и эдак до тех пор, пока Матильда не начала вынашивать мысль об убийстве.

Она окликнула его.

— Вы уверены, что никогда не выступали в «Гранд-опера», Джо? Какой из вас мог бы получиться Зигфрид! Фигура и все такое!

— Ах ты, насмешница! — ответил он с игривостью, которая заставила ее понять грубость Стивена. — Тильда, дорогая, ты уже оделась?

— Почти. А что?

— Не спускайся без меня! У меня есть идея!

— Вы не найдете во мне помощника, Джо, даже и не надейтесь!

Он только рассмеялся, но, должно быть, держал ухо востро, потому что, когда минуту спустя она отворила дверь своей комнаты, он немедленно возник на пороге своей. Ликуя и потирая руки, он сказал:

— Тебе не удастся провести своего старого дядю, нехорошая девчонка!

— Позвольте напомнить вам, Джо, что вы не мой дядя, и даже самые близкие друзья не называют меня девчонкой.

Он взял ее за руку.

— Разве не бессмертный поэт написал: "Ко мне, друзья, мы молоды всегда"?

Матильда сердито прикрыла глаза.

— Если мы начнем обмениваться цитатами, предупреждаю, проиграете вы! — сказала она. — Я знаю песню, в которой есть такие строчки: "Ваши родители упустили золотую возможность: они должны были утопить вас в ведре, когда вы были ребенком".

Посмеиваясь, он опять схватил ее за руку.

— Ну и язычок же у тебя, Тильда! Ничего! Я совсем не обиделся! Совсем-совсем! А теперь послушай, что я придумал! После обеда ты пойдешь с Натом играть в пикет.

— Ни за что на свете!

— Да, да, пойдешь! Я сначала подумал о бридже, но тогда будет Мотисфонт. Он, кажется, не очень сильный игрок, а ты же знаешь, как Нат серьезно относится к игре! А потом я вдруг вспомнил, какие страшные бои вы с ним устраивали, когда ты последний раз здесь гостила, и как он любил их. Предлагаю, чтобы после обеда ты пригласила Ната сыграть, а я пока займу всех в бильярдной. Шарадами или «Угадайкой», одной из этих хороших старомодных игр в кружок.