Предательство. Последние дни 2011 года

Сергей Георгиевич обнял мать. В такую рань ждать санитаров пришлось бы очень долго. Только реальная стоимость лекарств могла ускорить их появление.

— Мама, давай выйдем в коридор.

— Нет, я посижу рядом с ним.

Через несколько минут вернулся врач и санитар с тележкой. Сергей Георгиевич, выйдя с мамой в коридор, презрительно сказал врачу:

— Можете забрать лекарства.

Когда тележку с телом провезли по коридору, они медленно направились к выходу. В пустых коридорах шаги отдавались глухим эхом, выталкивавшим их на улицу.

Прошедшая гроза оставила большие лужи, на земле повсюду валялись ветки и листья, сорванные порывами ветра. Воздух был чист и прозрачен. Огромные деревья стояли в глубокой тишине больничной территории. На деревьях листья, освобожденные от городской пыли, поражали свежестью зелени. Они шли, аккуратно обходя лужи. На улице проезжали редкие машины. Говорить не хотелось, молчали. Так и дошли до дома.

Наступил новый этап жизни, без отца, без опоры всей семьи. Теперь Сергей Георгиевич был опорой и нес ответственность за финансовое благополучие, спокойствие в семье.

* * *

— Никогда не думала, что буду говорить о мудрости и смерти одновременно, — заметила Маша.

— Какие твои годы, чтобы говорить о смерти. Тебе в самый раз радоваться жизнью и хватать знания.

— И молодые иногда думают о смерти, — решительно заметила Маша.

— Согласен, — подтвердил Сергей Георгиевич, — все мы в возрасте тинейджеров с этим сталкиваемся. Неразделенная любовь, обида, кажущееся оскорбление и многое другое наводят мысль о самоубийстве. Поверь, это случается у всех и во все века. Мысли типа «я это сделаю, пусть он или она всю жизнь мучается» — это эмоции, ими можно немного переболеть, не более, а потом отбросить и окончательно выбросить. Можно иногда вспоминать свои слабости, но только с иронией. А лучше улыбнуться и забыть. Хотя о чем мы говорим? Ведь это к нам не относится? — улыбаясь, лукаво спросил Сергей Георгиевич.

Потом он проницательно посмотрел на Машу. Она испугалась, что Сергей Георгиевич неправильно мог понять ее замечание, и поторопилась внести ясность:

— О молодых я сказала вообще, мне эти мысли не приходили в голову. Может быть, не было причин.

— Вот и замечательно. Желательно, чтобы они вообще не приходили. Могу сказать, что у человека должен быть крепкий тыл — семья, искренние и доверительные отношения с кем-то, кому можешь доверить сокровенное. Тогда можно избежать минуты слабости и не совершить роковую ошибку.

— Меня эти проблемы — мудрость, будущее, время и другое — больше интересуют в аспекте афоризмов, — сделала уточнение Маша. — У меня есть несколько вопросов, если Вы позволите.

— Давай, все равно придется немного постоять, въезжаем в пробку, — известил Сергей Георгиевич.

Маша обрадовалась, открыла сумочку, которую держала на коленях, и достала красивый блокнот. Найдя нужную страницу, она пробежала глазами по ней и спросила:

— Вы писали: «Жизнь надеется на будущее, а смерть уверена в будущем». О каком будущем Вы говорите? Ведь будущее для человека может быть разнообразным, оно неопределенно.

— Я понимаю, о чем ты спрашиваешь. Позволь сделать небольшое пояснение. Будущее всегда одно — это то, что сложится, получится. Возможности могут быть разными, но реализация всегда одна. В этой реализации нет возврата, новой попытки. И в этой единственной реализации известна последняя точка, не будем ее называть. А жизнь надеется на возможности, которые включают все: действия, удачу, случайности и многое другое.

Маша удовлетворенно кивнула, что-то еще посмотрела в блокноте, потом вновь обратилась к Сергею Георгиевичу:

— У Вас есть ряд афоризмов, я не буду их зачитывать, где Вы утверждаете, что бессмертие не доставит человеку счастья.