Предчувствие

Но вот еще одна капля дегтя. Вдали от центра многое переменится, путь покажется небезопасным, здания совсем перестанут следить за своей внешностью, все быстрее теряя молодость и осыпаясь прокаженной, пузырящейся штукатуркой. Парадные фасады постепенно сменятся обшарпанными лачугами; улицы мрачновато опустеют, как кварталы прибрежного городка, из которого аккурат к началу осени должны исчезать все приезжие (только здесь – надо ли уточнять? – не будет никаких намеков на море); ворчливые старухи ведрами выплеснут помои прямо из окон (успевайте отпрыгнуть), а шумные вороны без промедления набросятся на любимое лакомство; место тротуаров займут грязные канавы, и бродячие собаки, справляющие в кюветы нужду, станут примеряться зубами к голеням редких прохожих (Петр, конечно же, не станет исключением). Дойдя до нужного дома, Петр еще раз убедится в многообразии столичного зодчества: покосившееся девятиэтажное здание ничем не напомнит изысканных сооружений центра. Прежде чем нажать на домофоне требуемые цифры, указанные в присланной ему молодухой-процентщицей инструкции, Петр обратит внимание на огромное прикнопленное рядом с дверью объявление, содержание которого снова заставит задуматься о существенности различий между Столицей и провинцией. Вот оно: «Продам светодиодные шнурки. Идеальны для детей и подростков, но вполне подойдут и людям постарше, увлекающимся модной музыкой и клубной культурой. Такому аксессуару легко найти и другое применение – например, заплести в волосы, закрутить на запястье в виде браслета, украсить ошейник домашнего питомца. В режиме постоянного свечения заряда батареек хватит на 30 часов работы. В режиме мерцания – на 80 часов! Материал – прозрачный пластик, травмобезопасны, батарейки в комплекте». Более того, текст будет сопровождаться фотоиллюстрацией: улыбающаяся молодая пара, с головы до ног обвешанная этими самыми шнурками. Настоящее безумие.

Чьи-то шаги на лестничной клетке. Конечно, это вошедший в подъезд Петр, вслушаемся же в раскатистый топот его имени. Ободранная комната на последнем этаже: предложи эту захудалую ночлежку кому-то другому – наверняка со всех ног сбежит, а Петра эти апартаменты вполне устроят. Более того, Петр найдет, что конура, хоть и капельку тесновата, не лишена меланхоличного изящества. Окунувшись в сжатый полумрак, Петр в полной мере ощутит притягательность простоты. Петр даст вам сто очков вперед, Петр отыщет утонченность даже в трепещущих на сквозняке ошметках паутины. А мебель? Одно название, скажете вы! Скрипучая кровать, шкаф, стол, стул, коричневые обои, пыльный тюль, вид из окна на внутренний двор – заброшенный пустырь со стоящей где-то в углу старой телефонной будкой. Но что еще нужно будущему прозаику? Избыточные детали лишь вызовут раздражение. Да, Петр непритязателен, аскетичен, скромен, мечтателен. В каком-то смысле – строг. На свой лад. Ведь он закален многолетним безденежьем. Петра не смутит и временное (?) отсутствие горячей воды. В жаркую (?) погоду холодный душ даже уместнее. О, Петр, Петр! Петр! Ах, он легок как ветер.

Вдруг – короткая вспышка. Словно фрагмент ненаступившего будущего. Выключенный свет, серость оконного пролета, корчащийся на полу человек. Черная пыль вопросов, застывших в пустоте. Прежде чем начать формулировать их, нам еще придется рассказать о многом другом. За стенами зачавкает жидкий снег, но внутри ничего не будет слышно. Да, слишком густая, спрессованная тишина, в которой утонут все звуки. Стены, едва выдерживающие давление могучей немоты. Конец короткой сцены. Все это случится позже, намного позже. Будем надеяться, что когда-нибудь мы навсегда разделаемся с этой историей, как, впрочем, и со всеми остальными.

Чем заняться в столице в первый день? Да чем угодно! И прежде всего – кружением. Петр выйдет из мрачных закоулков и снова примется петлять вдоль зеркальных витрин до поздней ночи. Фланер, двороброд, шатун – подумать только, сколько шаловливых определений наготове! Мимо парков и площадей. Мимо деревьев и пустоты. Мимо толчеи и простора. Мимо множеств и отсутствия. (Эффектный ряд можно продолжить, но воздержимся от соблазна.) Ветреные улицы понесут Петра на своих морщавеньких, рваных руках. Все то же оголтелое сумасбродство, безрассудный порыв. Люди будут беспорядочно разбегаться туда-сюда, словно мусор, подгоняемый порывами ветра. Впрочем, едва ли Петр согласится с этим высокомерным сравнением[15] – нет же, суматоха покажется ему еще более веселой, энергичной, живой. Ах, Петр неисправим! Вы тоже влюблены в этого сорвиголову? Вы тоже одержимы желанием переименовать Столицу в его честь? Да, теперь это воистину город Петра!