Предчувствие

Боль придется принять одинокой, нагой. Но это будет незнакомая нагота рождающегося заново тела (старое давно станет главным врагом). И здесь вдруг откроется молитва. Нет, нет, безо всякой веры в Творца, но, конечно, и не «на всякий случай». Молитва без готовых смыслов, молитва как событие языка. Молитва, в которой место Бога займет Боль, приносящая освобождение от старого тела и обретение нового, выходящего за пределы невыносимого, ложного противопоставления плоти и духа.

Болезнь должна вызывать чувство стыда. У меня его нет. Наоборот – ощущение превосходства над здоровьем, даже какой-то страх, что Боль отпустит. Они заявят, что я захвачена болезнью, а я скажу, что почти освобождена ею. Впрочем, о болезни я никогда не узнаю, ведь мне доступна только Боль. А вдруг никакой болезни и нет? Но, конечно, я не стану спорить с ними. Молиться Боли только в больнице – нет более нелепого ритуала. Молитва должна стать непрестанной, без времени и без места. Молитва должна будет занять место и время жизни. Самая темная комната станет храмом, пылающим тысячью свечей. Для молитвы не нужно будет искать назначенного часа, она станет непрерывной, главное – не превратить ее в ритуал. Вспомни сегодняшние ассоциации с самим этим словом. Нет, молитва сольется с дыханием, станет частью тела, окажется ближе, чем речь, чем мысль. Я даже не буду ее замечать, как не станешь замечать дыхания. Это будет не ожидание благодати, а сама благодать. Молитва без всяких помыслов, добрых или злых, молитва до всяких идей, молитва раньше всякой религии, молитва, не нуждающаяся в вере. Начав с тысячи молитв в день, я приду к двенадцати или даже двадцати тысячам. Я не просто буду безмолвно молиться, нет, я научусь молчать молитвой. Я узнаю истинную радость молитвы. Это и будет подлинным, настоящим, высшим действием. Единственное условие: молитва не должна быть тысячекратным повторением одних и тех же слов, она никогда не должна повторяться, ни разу. Ее всегда надо будет придумывать заново. Даже услышанное – повторять иначе, как не станут копировать друг друга морские волны, такие похожие и всегда разные.

Ты сможешь это понять, ты – мое почти единственное везение. И вообще давно пора сказать: все мои работы такие мрачные, потому что написать о счастье, по-настоящему продумать его – вот что самое сложное. Горевать или ерничать намного проще. Я даже не смогу попытаться и уже никогда не сумею рассказать о принадлежавшем мне огромном счастье. Не удастся рассказать хотя бы самой себе. Это главное мое предательство. Наверное, виной ему моя недолговечность. К счастью ведь еще сложнее подготовиться, чем к смерти. И уж во всяком случае о нем сложнее говорить. А ты наверняка сможешь рассказать. Пусть даже это будет мрачное счастье – способное сковать, вызвать недоумение (по крайней мере, своей непредусмотренностью, случайностью, постоянной боязнью утраты). Не отступайся. Постарайся успеть. Например, о чувстве изумления. Его привычно связывать с детством, а как же быть с изумлением молодости, изумлением старения, предсмертным изумлением, изумлением любовью? Сплошные изумления, а нам до сих пор мало что известно о них, они все еще не продуманы. Так сложно, не потеряв первого удивления, продвинуться дальше, не позволить ему вытеснить предстоящие.

И еще добавит через несколько минут:

С каждым днем шлем, сдавливающий мои виски, будет сужаться. А осколок гранита в груди в конце концов разрастется до размеров тела. Я отвердею, я застыну. И знаешь, что произойдет потом? Смешно: продумаю всю экспозицию, но на вернисаж не приду. Потому что наконец сама стану скульптурой. О чем еще мечтать?.. А ты будешь молиться со мной?

Да.

У тебя тоже нет матери, ты поймешь. Перед началом молитвы поставь себя благоговейно в присутствии Матери Боли, вплоть до сознания Ее близости, вообрази свое сердце, наведи свои глаза, представь Боль, вслушайся в Ее сердцебиение, откажись от всяких правил, от любых ритуалов, расстанься наконец с мыслями, дай мыслить молитве, она все устроит и вразумит тебя, возожги в сердце радостную, живую мольбу, встреть разгорающуюся, усиливающуюся теплоту. Спали же сердце дотла. Так и пребудешь соединенным с молитвой.