Предчувствие смуты

Где искать? В разрушенном городе? Да в город и не пустили. По дороге сплошные КПП. Микола отправился пешком на КПП саперного батальона. Может, здесь помогут? Здесь служит брат Никита Перевышко. А его, по словам дежурного, все знают.

И надо же — вот везение! — знакомый прапорщик буквально наскочил на Миколу.

— Перевышко! Я же вам сказал, брат в госпитале, в Воронеже.

— Мне нужно показать машину. Застучала коробка передач…

— Отойдем в сторону. Рассказывай. А что ритуальная фирма? У них же целый парк машин. Есть и уазики. Точь-в-точь, как ваш, тут частенько бегает. Возят гробы и мертвецов. Вам своего мертвеца вручили?

— Вручили. Под расписку, — усмехнулся Микола. — Вонючего и не в нашем гробу.

— А в каком же?

— В простом.

— А куда же ваш? Продали?

— Не мы… Моему напарнику мельком удалось увидеть, как наш гроб разобрали на брусочки…

Прапорщик насторожился. Отошли от КПП. Сели на скамейку.

— Ну, рассказывай, как приняли? — торопил прапорщик озабоченного украинца.

— Приняли хорошо. Даже очень. Накормили, напоили. Угостили гаванскими сигарами.

— Это они могут. Гробовозов принимают по-разному.

Прапорщик пристально взглянул в темно-карие глаза Миколы, словно в них искал разгадку: чем удалось этим украинцам расположить к себе чеченцев? Далеко не ко всем славянам чеченцы относятся одинаково: одним — пуля в голову, другим — шашлыки из баранины. Одни украинцы для них — враги смертельные, другие — желанные гости, чуть ли не братья по крови.

Прапорщик Тимофей Магаров — друг Никиты Перевышко — служил в Чечне с мая прошлого года и, будучи человеком острого ума и зоркой наблюдательности, за год успел убедиться, что эта война ведется на измор Российской армии, а может, и всего русского народа. По его твердому убеждению, войну уже можно было давно закончить, если бы командование было заинтересовано в мире на Кавказе.

Тимофей Макарович — коренной москвич, сын известного военного историка, преподавателя Военной академии, уволенного из Вооруженных сил в октябре девяносто первого года, назвавшего некоторых членов Политбюро агентами влияния. На Кавказе он служил оператором в электронной разведке. То, о чем отец знал в общих чертах, сын изучил досконально. Картина вырисовывалась неприглядная. Некоторые штабные офицеры ставили в известность чеченских полевых командиров, где и когда Российская армия будет наносить удары. Боевики Ичкерии успевали подготовить минные заграждения, выдвинуть снайперов.

Будучи в Москве, Тимофей Магаров посетил редакцию газеты, где раньше печатал свои очерки. Изложил редактору свое видение чеченской войны.

— Боевики усердно воюют, когда к полевым командирам поступает валюта.

— Откуда валюта?

— Из Москвы.

— Есть факты?

— Пока нет. Но они будут.

— Вот когда будут, тогда и напишите.

На том и расстались.

Прапорщик был уверен, что разговор не вышел дальше редакторского кабинета. Но когда он вернулся из отпуска, его в этот же день пригласили в особый отдел, и знакомый капитан, улыбаясь, весело спросил:

— Ну и как же из Москвы поступает валюта басаевцам?

— Почему из Москвы? — растерянно переспросил обескураженный прапорщик. Он не сразу догадался, что о валюте из Москвы говорил с редактором газеты, которая могла бы поведать России правду о финансировании чеченских боевиков.

Капитан-особист, зная Тимофея Магарова как соседа по квартире не один вечер провел с ним за чашкой чая, не стал объясняться загадками, откуда такая информация, спросил прямо:

— Ты куда ходил? В какую газету? К главному редактору? Да редакторы — они же первые стукачи… Эх, Тимоха, Тимоха. У нас хоть и весьма свободная демократия, но закладывают нашего брата военного эти гражданские сволочи. Уму непостижимо!

Далее был разговор сугубо приятельский, ведь вместе Афган прошли, а кто под пулями Афган прошел, тот товарищу не устроит подлянку, даже если он особист кондовый. Об этом капитан лишний раз напомнил соседу-прапорщику:

— Ты с желтыми газетчиками не связывайся. Коммерческая пресса всегда была продажной.

— А кто же нас продает?

— Кто не хочет с нами дружить.

— Но вражда стоит больших денег.

— Вот вражду между нами наши недруги и оплачивают, — говорил капитан. — Если в Чечню не поступает валюта, военные действия прекращаются.

— Но как вернуть нашу дружбу?

— Как?.. Вернем, но не скоро, — сказал капитан и тут же спросил то ли себя, то ли прапорщика: — А все же, как из Москвы поступает валюта?

— Колесами.

— Какими?

— Резиновыми.

— Резали баллоны… Чеченцы оказались хитрее нынешних чекистов… Хотя эти еще не чекисты. Но и те, которых уволили как ненадежных, тоже ушами хлопали… Был один видный чеченец, стремительно поднимался, как Горбачев. Много напакостил. Как Горбачев. Его фамилия — Авторханов. Абдурахман Авторханов.

— И чем он кончил?