Предел

– Если они самые сильные среди вас… – Адиан помедлила. – Любая сила имеет свои слабые места. У нас есть легенда об отважном воине, которого можно было поразить лишь копьем из обожженного дерева. Никто уже не использовал копья в бою, и воин был непобедим. Но однажды воин попал в племя дикарей – и был сражен самым примитивным из орудий. Не знаю, в чем именно слабость, но если Ракс покинут свой мир, то они станут такими же, как все.

– Прекрасно! – воскликнул Уолр. – Именно так! Проблема в том, что наша уважаемая Ксения выдала нам эту тайну. И теперь – мы носители знания, которое опасно. Позволят ли Ракс знать их тайну?

– Зачем же вы рассказали нам? – возмутился Ян. – Мы этого не знали и знать не хотели!

Адиан тронула его за руку:

– Уважаемый Уолр хочет, чтобы мы все были в одном табуне. На его стороне, а не на стороне Ксении.

– Верно, – кивнул Уолр, улыбаясь. – Вы очень умная женщина. Да, я прошу вас с осторожностью относиться к ней. Мы в Соглашении все – друзья, и мы – одна команда. Но даже у друзей бывают разные интересы. Сейчас я объясню это Криди и Анге. А пока просьба – не сообщайте Ксении, что я знаю ваш язык. Если будут сомнения, поговорите со мной, но только если ее нет рядом.

– Почему мы должны верить именно вам? – спросила Адиан. – Не командиру людей, не Ксении, а вам?

– Может быть, потому, что только я рассказал вам правду? – Уолр улыбнулся. – Мы все – друзья, но маленьким и пока что не самым развитым цивилизациям лучше иметь дружелюбных покровителей. Соглашение ждут большие испытания, политика может быть пересмотрена. И вы же захотите, чтобы кто-то поддержал именно вас? Помог Соргосу преодолеть последствия войны, построить лучший мир, выйти в далекий космос? Учтите: Ракс никогда на такое не согласятся.

– А вы вправе давать такие обещания? – поинтересовалась Адиан. – Как я понимаю, вы – рядовой ученый?

Уолр помедлил. Потом кивнул:

– Да, как ученый, пусть и не рядовой, не вправе. Но как второй наследник нижнего уровня – могу и много большее.

* * *

Тедди было муторно.

Его ни в чем не подозревали. Командир, появившийся в рубке после почти двадцатичасового сна, обнаружил Тедди, корпящего над неварским компьютером, и сказал несколько одобрительных слов. И даже Мегер, нахмурившись для порядка, признала, что Тедди «один из самых способных и талантливых кадетов».

Беда была в том, что Тедди сам чувствовал себя виноватым.

О, нет! Он не собирался, в традициях депрессивной русской литературы, каяться перед Горчаковым: «командир, я без разрешения использовал безусловные доминанты и вызвал нестабильность искина». Это ведь ничего не изменит. Свой урок Тедди получил и усвоил, страдать попусту нет нужды.

Но все-таки он был виноват.

Лучшим лекарством от душевных терзаний Тедди считал труд. Так говорили папы, так говорила мать, так говорила пастор Райя, да и сам Тедди успел в этом убедиться.

Беда в том, что работать было не с чем. У него даже планшетки с собой не было! В неварских компьютерах можно было копаться еще долго, но ничего интересного или необычного в них не оказалось. Очень совершенные арифмометры, не более того. На уровне земных «персоналок» первой трети двадцать первого века. Конечно, если бы ситуация требовала овладеть ими полностью, перепрограммировать, научиться работать с их программами… Но и Криди, и Анге с этим справлялись куда лучше, чем Тедди. Труд превращался в пустую трату времени, а как говорила мама: «не гневи Господа бесцельным трудом, лучше помолись».

В Бога Тедди не верил, но ради того, чтобы маме было приятно, усердно помолился и даже покаялся в своей неосторожности. А потом принялся слоняться по кораблю. Часа два болтался в невесомости, наслаждаясь бесплатным аттракционом, потом на него наткнулся Соколовский, прочитал лекцию о вреде невесомости для несформировавшегося до конца костно-мышечного аппарата и прогнал в жилое кольцо.

Там Тедди повезло – он наткнулся на Лючию, которая тоже явно скучала. Готовить на чужой кухне ей не позволили, да и продукты были незнакомыми. Она предложила было налепить аранчини, воспользовавшись найденным фаршем и какой-то странной крупой. Но как выяснилось, фарш состоял из перемолотых червей, лицо Лючии пошло красными пятнами, и она стала сбивчиво объяснять, что подзабыла рецепт, крупа, по здравом размышлении, слишком твердая, к тому же, она не уверена, что имеющееся на корабле масло годится для обжарки рисовых колобков.23

Теперь Лючия маялась тем же самым бездельем, что и Тедди. Длинношеяя девушка Анге показала ей, как чистить фильтры в системе вентиляции, Лючия несколько часов старательно выполняла эту работу, а потом нашла себе укромное местечко в какой-то лаборатории, обнаружила там бумагу, цветные карандаши и принялась рисовать.

За этим занятием ее и обнаружил Тедди.

– Вау! – воскликнул он, подойдя к Лючии.

И почувствовал, как лицо заливает краска.

Лючия нарисовала старпома Матиаса. Очень узнаваемо. Старпом был изображен стоящим вполоборота, развернув голову и грозя пальцем, словно обнаружил, что его рисуют без разрешения.