Предел

Негодование нарисованного Матиаса можно было понять – Лючия изобразила его совершенно голым. Хорошо хоть со спины.

– Похож? – то ли не смутившись, то ли решив не терять лицо, спросила девушка.

– Ну да… – Тедди тоже решил, что не позволит показать смущение. – Лицо похоже. Остальное – не знаю.

– Я вот тоже не знаю, – со вздохом сказала Лючия и смерила Тедди взглядом. – Скажи, я тебе нравлюсь?

– Да, – твердо сказал Тедди.

– Приходи лет через пять, – решила Лючия. – Разница в возрасте будет простительной.

– А сейчас что: непростительная? – возмутился Тедди.

– Ну ты же дите еще совсем, – Лючия вздохнула, скомкала набросок, поискала глазами, куда выбросить, и спрятала в карман комбинезона. – Хочешь, тебя нарисую?

Тедди сглотнул и кивнул.

– Садись за тот стол, подопри голову рукой. И задумчиво смотри на меня, – Лючия взяла чистый лист. – Раздеваться не надо.

– Вот еще, – возмутился Тедди и сел напротив. Смотреть на Лючию было приятно. – Скажи, зачем ты вообще пошла в космос?

– А ты? – Лючия взяла карандаш и прищурилась, глядя на Тедди.

– Я люблю космос. А тебе, кажется, все равно. Будто мы на лунной орбите болтаемся.

– Это очень хорошая работа, – наставительно сказала Лючия. – У меня тетушка – инженер жизнеобеспечения на туристическом лайнере. Работа не очень и сложная, особенно если корабль большой. Надо уметь контактировать с пассажирами, это главное. А я обаятельная, у меня получится.

– Чушь какая, – возмутился Тедди. – Стала бы певицей, или стэндапером, или профессиональной собеседницей в баре…

– Фу! Профсобеседница – это вообще почти проститутка. Певица – да… Но у штатных работников космофлота страховка, зарплата высокая, надбавки за дальность перелета…

– Еще скажи «пенсия»!

– И пенсия тоже. У тебя богатая семья?

Тедди смутился.

– Ну… у нас большой агрокомплекс. Наш, собственный. Мы можем пол-Техаса накормить. А знаешь, как в Техасе пожрать любят? У нас в Техасе…

– Знаю. «У нас в Техасе все большое», ты этот анекдот с детства рассказываешь.

Карандаш Лючии быстро бегал по листу бумаги. Она даже ничего не правила.

– «С детства», – обрадовался Тедди. – Значит, признаешь, что я не «дите».

– Ничего я не признаю… Так вот, у тебя семья большая и богатая. А у меня большая и… не очень богатая. Когда тетушка предлагает помочь с поступлением на инженера систем жизнеобеспечения – отказываться не станешь…

Тедди смущенно молчал. Понятно, что кто-то богаче, кто-то беднее. Но ему всегда казалось, что Лючию этот вопрос совершенно не волнует – она красиво одевалась и вела себя так, словно у нее в карманах миллионы.

– Я почему, думаешь, за теми туфлями так гонялась, что мы на корабль опоздали… – продолжала Лючия. – Они на станции продавались без налогов, в два раза дешевле, чем на Земле… Тедди?

– Что?

– А как это – иметь двух отцов? Почему у вас так принято?

– Это после катастрофы на ядерной станции. Ну, той, в конце двадцатого века. Многие мужчины стали стерильными или их дети рождались с пороками развития. Для зачатия ребенка поврежденные участки ДНК чинили, используя доноров. То есть получалось, что у ребенка два отца. Ну и… в общем стали и браки так заключать. Женщина и два мужа.

– То есть у тебя реально два отца? – поразилась Лючия и посмотрела на Тедди с интересом. – Ты – гибрид? Как люди-плюс, как Алекс?

– Да не гибрид я, и биологический отец у меня один! – возмутился Тедди. – Сейчас это просто традиция. Все уже выправили!

– И ты знаешь, кто настоящий? – продолжала допытываться Лючия.

– Оба настоящие, только один биологический, – твердо сказал Тедди. – Я могу узнать, но не хочу. Я обоих люблю.

На самом деле он знал, конечно. Он был вылитая копия папы Дональда.

К тому же папа Илайя был черный.

– А вот еще… ты извини, может вопрос такой, неделикатный… – Лючия замялась.

– Неделикатный, – мрачно сказал Тедди. – Нет, не вместе. Это гадость, о таком не говорят.

– Извини, – ответила Лючия с искренним раскаянием. – Ляпнула, не подумав. Держи.

Тедди взял лист.

Рисунок был попроще, чем тот, с Матиасом. Просто скетч, набросок несколькими линиями. Но Тедди получился очень похожим: насупленный мальчишка с виноватым лицом.

– Я тут совсем мелкий, – сказал Тедди.

– Извини, – повторила Лючия. – Так нарисовалось.

– И почему я такой… словно нашкодил?

– Извини, – сказала Лючия в третий раз. – Я когда рисую, то не думаю, просто рисую. Ты вовсе не выглядишь виноватым. Наверное, у меня не получилось. Попробовать еще?

– Не надо, – Тедди бережно скрутил лист в трубочку. – Мне нравится. Тебе надо было стать художником.

– Мама сказала, что художникам мало платят, – вздохнула Лючия. – И я буду на старости лет сидеть с бутылкой вермута в руке на пьяцца Навона и рисовать богатых американцев и китайцев.

– Почему именно с бутылкой вермута? – спросил Тедди.

– А почему на пьяцца Навона? – воскликнула Лючия.

Они неловко рассмеялись.

Лючия встала, подошла к Тедди и поцеловала его – в губы, долго и всерьез. Потом отстранилась, испытующе посмотрела.

– Через три года приходи.

Остолбеневший Тедди кивнул. Лючия, улыбаясь, вышла.

– Вот блин… – прошептал Тедди и потрогал губы.